в детсад, и целый день круговерть на заводе.
Они вместе сочиняли смешные истории и песенки. Распевали на мотив “Черного кота”:
Жили папа с Лерушей вдвоем
В Темиртау, двенадцатый дом,
Только песня совсем не о том,
Как мы вместе с Лерушей живем.
Говорят, не повезет,
Если папа опоздает на завод,
А пока наоборот,
Только папа постоянно Леру ждет.
Говорю я Леруше с утра:
Поскорей, собираться пора,
Только песня совсем не о том,
Как мы в садик с Лерушей идем.
Говорят, не повезет…
Зато в субботу Герман побыстрей заканчивал все дела, короткий день! и они бежали, чтобы успеть на автобус в Караганду, к бабушке.
– Ну что ты мучаешься с Лерой! – уговаривала его мама, – смотри, каким худющим стал! Оставляй Леру у нас, и нам спокойнее, и тебе легче.
– Нет, мам, мне так лучше, без Леры я совсем от тоски зачахну.
– Всё о ней, о Дине своей тоскуешь?
– Тоскую. Только вот с женой определиться нужно. У меня ощущение, что она скоро появится.
Она появилась, незнакомо, по-щегольски наряженная, с острым запахом духов, уверенная в себе.
– Вот, тебе повестка в суд. А то тебя застать никак не могут. Совсем заработался. То же мне, работник! И себя, и Лерку уморил. Распишись в получении.
Суд состоялся через неделю. Истцом была жена, ответчиком – Герман. В деле фигурировали какие-то письма, записки, из которых явно следовало, что этот негодяй разрушил семью, сошелся с другой женщиной и силой удерживает у себя дочь. Решение суда было очевидным: поскольку супруги живут раздельно, в неоформленном разводе, ребенка отдать матери, отцу разрешить свидания с дочерью по взаимной договоренности супругов.
– Ответчик, встаньте! – провозгласила суровая женщина за судейским столом, – Вам понятно решение суда? Предупреждаю Вас, что в случае невыполнения решения суда Вы будете привлечены к ответственности, вплоть до уголовной.
– А почему Вы не спросили мнения самого ребенка? – робко спросил Герман, – где ей будет лучше? И есть ли условия для ребенка у матери?
– Да будет Вам известно, – еще более строго сказала судья, – что по законам нашей страны, мнение ребенка учитывается только по достижении им десяти лет. Есть еще вопросы?
Вопросы были, бились под черепной коробкой: как дальше жить? Отдать Леру этой, ставшей для него чужой женщине? Нет, это было совершенно невозможно! Герман точно знал, что жене дочь не нужна, с Лерой она быстро раздражалась, уставала, не знала, о чем говорить. Где они будут жить? У него перед глазами стояла комната с голыми стенами и страдающие, виноватые глаза Леры. Эти воспоминания жгли калеными углями. Превратить свою жизнь в нескончаемые терзания и терзать Леру?
Герман согласился жить вместе. Единственным условием жены было: на людях демонстрировать видимость благополучия.