шли за днями, жизнь на хуторе не становилась легче и веселее. Кто-то из батраков уходил в город, кто-то в колхоз, работы на хозяев падало все больше. Филипп, хоть и был еще бодр и так же жилист, как и в молодые свои годы, но чувствовал, что силы уже не те. К вечеру так ухайдакаешься – до утра силы не наберешь. Нужно было пристраиваться ко времени, уменьшить посевы, сократить скот на подворье. Все вопросы решались с сыном, они вдвоем главные решатели, но и жены их прежде принимали участие в этих семейных советах, их мнения принимались как совещательные. С некоторых пор эта вторая половина семьи – Мотя к тому времени вышла-таки за своего Петра Ефимовича и была отрезанным куском – так эта совещательная часть совета понемногу отказывалась от своих прав и добровольно отдавала все на откуп мужикам. Свекровушка Нюрина как-то неожиданно скоро слабеть здоровьем стала, и одна работа и одна радость занимали ее и мысли, и досуг. Внучки ее толклись в комнатке на «дедовской стороне», слушая ее истории из той давней древней жизни, когда она еще молодушкой была. Но и не только поэтому; они следили за тем, как проворно она режет и сшивает разноцветные кусочки ткани или считает петли, вывязывая очередной узор на жилетке или даже носках, и ожидали обновок. То одеяло из кусочков сошьет одной прямо к Рождеству, а на нем разноцветная степь и вода речная голубыми кусочками, да еще и подсолнухи из остатков нежно-желтого, купленного еще ее бабушкой и бывшего наволочкой на ее праздничной постели. То жилеточка к весне готова, с вывязанными жар-птицами на груди. И каждой обязательно к зиме теплые носки – ноги в тепле надобно держать. И внучкам выдано ужо по пять спиц, вот они и постукивают-пощелкивают ими, а бабка проверяет, так ли на пятку выходят, не теряют ли петли по дороге. И не ленится проверить да посчитать под прысканье в кулачки и переглядывания. Дело это хорошее, женское, да и веселое. И время с хохотушками да неумехами идет так споро и сил прибавляет, а не отнимает как бывалоча.
У Нюры работы не убавилось, а прибавилось. Девчата подрастали быстро, вон Анфиса уже и в невесту тянется. Как была малая, так и теперь такая же разумница: все ей знать надо, и сделает все в точности так, как велено. Да и учительница ею довольна. С недавних пор под школу и читальню выделили избу бабки Ильинишны, так что учили грамоте почитай рядом с домом, а не в соседнем селе, как раньше. Опять же, о приданом думать пора, потихоньку складывать в сундучок. А там следом и Раиса подтягивается, мала еще, конечно, да время пробежит и не заметишь. Послушливая и помощница первая материна, одна беда – обидчива очень. Особенно если ребятишки дразнятся да губку ее заячью поминают.
Дарья подрастала, такая же жалостливая и отзывчивая, последнюю корочку разделит. Да больно проста, всему верит, каждому слову, обмануть ее – и труда не надо. И как учить-то – не будешь же виноватить весь белый свет, чтоб оглядчивее была. А времена все круче и тяжелее. Земля как будто перед грозой большой, не глядя, что после семнадцатого года и до сего еще и не установилось все, и все то туда, а то сюда движется,