сам с собой.
Потом я слышал голос тети, разыскивавшей меня. Я поспешно одевался.
– Ну что ты там делаешь целый день?
– Ничего, я играю.
Наконец письмо. Мне дают его.
– А что, конверта нет?
– Нет, письмо адресовано мне. Твоя мать вложила два письма а один конверт. Нет смысла платить за две марки.
Как я хотел получить письмо, адресованное лично мне, но тетя была скупа. Розали часто над ней подшучивала из-за этого. Я пошел читать письмо в свою хижину. Это было нежное письмо:
«…Внезапное и очень важное, а также совершенно неожиданное дело заставило меня уехать. Дело очень сложное, нужно, чтобы я была здесь. Я буду отсутствовать некоторое время. Будь умницей, учись хорошо из любви к своей Розали, которая тебя любит…» и т. д.
Все это было подписано – М.Л. Вассор.
В ответ я написал отчаянное письмо, полное любви. Я спросил адрес.
– Дай мне твое письмо, я положу его в один конверт с моим.
Проклятая экономия! Как бы я был счастлив подписать конверт и отнести письмо на почту!
С каждым новым письмом приходило разочарование. Почему мать так долго отсутствует? Ведь со времени ее отъезда прошел уже год! Что от меня скрывают? Она уехала не с Жаком, поскольку он время от времени заходил к нам. Тетя и бабушка часто ездили в Париж, тогда как до отъезда Розали бывали там редко. Брат ушел из лицея. Тетя нашла ему работу в «Ля Провиданс», страховой компании, где работал ее муж. Он должен был добиться там хорошего положения. Однажды он вернулся домой раньше обычного, бледный и расстроенный.
– У меня случился эпилептический припадок, – сказал он. Он хотел рассказать, как это случилось, но его начала бить дрожь, и он объяснил: – Я не буду рассказывать, потому что могу вызвать новый припадок. Я не хочу больше возвращаться в «Ля Провиданс», никогда, я просто не смогу…
Мы были потрясены. Его согрели, уложили в постель. Тетя, обожавшая его, спряталась, чтобы поплакать.
– Мама скоро вернется, – сказал я с надеждой.
– Нет, твоя мать не вернется.
Тетя произнесла это резко, будто хотела заставить меня замолчать. Брат спустился обедать. За столом он неожиданно поставил стакан, из которого собирался пить, со словами:
– Я больше не смогу пить из стакана, именно тогда, когда я посмотрел на дно стакана, из которого собирался пить, это и началось.
Анри дрожал. Лицо его подергивала гримаса. Вставая, он уронил стул.
– Анри! Анри! – вскрикнула тетя.
Анри упал и начал кататься по полу. Казалось, он борется с невидимыми силами. Он бился головой о паркет, а тетя и бабушка старались удержать его, чтобы он не поранился о раскаленную печку. Наспех нацепив шляпу и пальто, тетя побежала за врачом. Я в ужасе забился в угол комнаты, повторяя:
– Анри! Анри!
Вскоре тетя вернулась с врачом, жившим неподалеку от нас.
– Это не эпилептический припадок, – сказал он, – у него не идет пена изо рта, это нервный припадок. При его рождении использовали