который крутился и показывал фазы луны – её символизировали два нарисованных гротескных ребяческих личика с близко посаженными поросячьими глазками, румяными щёчками и пухлыми губками бантиком. Такая же рожица изображалась на маятнике, который ходил туда-сюда за выпуклым стеклом, периодически скрываясь из виду, словно играл в «ку-ку». Он гипнотически притягивал взгляд – и одновременно пугал. Хелену передёрнуло. Зачем мистер Уэсткотт до отказа набил спальню механическими штуками? Девочка не понаслышке знала, что такое одержимость. Её отец всегда страстно любил свою работу, а после смерти матери распалился ещё больше. Хелена не сердилась, а скорее недоумевала: отец заботился о деревянных и металлических предметах больше, чем о родной семье. Может, именно поэтому он отнёсся с пониманием к требованиям мистера Уэсткотта?
– А, вот ты где, – произнёс вдруг у неё за спиной отец, гулко шагая по голому деревянному полу. – Невероятно! Только посмотри на этот экземпляр, Хелена, – указал он на ближайший к двери часовой шкаф. – Это очень редкие часы из Германии, они стоят целое состояние. А вот эти, рядом, взгляни: по бокам в деревянном корпусе сделаны стеклянные вставки, чтобы показать механизм. Можно видеть все колёсики и шестерёнки, наблюдать, как двигается груз маятника!
Хелена потрясла головой и вздохнула – подобные подробности всегда навевали на неё скуку. Она взглянула на стул у двери. Вероятно, мистер Уэскотт сидел на нём, наслаждаясь своей коллекцией.
Хелена подошла к одному из двух больших окон и увидела выходящих из двухколёсных экипажей молодых женщин в красивых белых платьях и с элегантными причёсками.
– Смотри, папа, – сказала она.
Отец приблизился к окну.
– Ага, – произнёс он с улыбкой, наблюдая, как женщины, смеясь, поправляют шали. – Отец моего знакомого часовщика учился в Кембриджском университете и рассказывал много забавных историй о том, что они вытворяли в Майскую неделю.
Хелена наморщила нос:
– Но ведь сейчас июнь.
– Майская неделя – это празднества в честь окончания учебного года. В университетских колледжах – вроде того, что находится на другой стороне улицы: кажется, это Питерхаус, – устраивают балы и экстравагантные вечеринки, которые длятся до рассвета, – объяснил отец. – Действительно странно, что эти мероприятия проводятся в июне. Даже не знаю, почему неделя так называется.
– Добрый вечер, Хелена, мистер Грэм, – перебил его чей-то голос. В дверях стоял Стэнли. – Ужин готов.
Хелена улыбнулась:
– Спасибо. – Она взглянула на отца, который отвлёкся на часы с блестящим золотым навершием.
– А где же попугай? – спросил Стэнли.
– В моей комнате, – ответила Хелена.
– Ему, наверно, одиноко. Приносите его в кухню, и пусть поужинает с нами, – предложил Стэнли.
Хелена просияла:
– Правда можно?! Мистер Уэсткотт запретил выпускать Орбита из клетки.
– На кухне он