голубыми глазами, как будто их взяли у другого человека… – сбивчиво тараторила Людмила.
– Почему ты сразу не привезла его ко мне?
– Я подумала, что мой сын мертв! – Людмила заплакала, как будто это произошло на самом деле.
– Так ты и не справилась со своим страхом. А ведь материнский страх – самый опасный – старый Аким покачал головой. – Мне помощь твоя сейчас нужна будет, а не бабьи причитания, возьми себя в руки, Людмила. Жив он, жив твой сын!
Тимур лежал бледный, его красивое лицо было сплошь усеяно ярко-красными пятнами – волдырями, похожими на ожоги. Они сползали на шею и дальше, под рубашкой, рассеивались по груди и животу. Тело походило на одну большую рану, которая вдруг начала прорывать волдыри и кровоточить. Людмила открывала и подавала старику нужные бутылочки с разноцветными жидкостями и делала примочки из трав, чтобы снять жар – постепенно Тимур приходил в сознание, но горел и бредил.
Он не узнавали ни мать, ни деда.
Всю ночь Аким провел без сна у постели внука, что-то бормотал, водил над ним руками, складывая пальцами странные фигуры, иногда щелкал, хлопал в ладоши и снова бормотал, пристально глядя на Тимура. Наутро внук открыл глаза, сыпь стала бледнее, и дед попросил Людмилу побыть с Тимуром, чтобы самому немного отдохнуть.
– Мама? Мама, где дед Аким? – спросил парень, едва очнувшись.
– Он отдыхает, сынок. Он провел с тобой всю ночь. Мне казалось, стены гудят, будто не один дед читал молитвы, а тысячи голосов вместе с ним. Ооо, дорогой мой мальчик, как же я испугалась! – Людмила взяла сына за руку и погладила его по голове.
Тимур выглядел очень изможденным, он похудел, щеки впали, а лицо осунулось. Мать еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться, но помня вчерашнее предостережение старого Акима насчет причитаний, все же взяла себя в руки.
– Людмила, не вываливай на сына все свои переживания прямо сейчас, – вошел в спальню дед, на этот раз он сильно хромал и с трудом дышал. – Позже расскажешь ему.
– Дед! Прости меня, я сам не знаю, как это получилось и что на меня нашло. Только я начал рисовать, кисточка стала делать мазки помимо моей воли, будто рукой кто-то водил, ммм… голова… – Тимур скривился от боли и потрогал рукой макушку. – Голова болит, как будто ее раскололи ровно посередине. Что это, дед? – Тимур попытался приподняться с подушки, но не смог.
– Ты потратил очень много энергии, – ответил Аким. Садясь в кресло рядом с кроватью Тимура, он положил грубую старческую ладонь на его руку. – Такой запас, который обычный человек, не обладающий даром целительства, может израсходовать за четыре-пять воплощений. Ты, мой мальчик, был при смерти, но теперь постепенно восстановишься, – всегда здоровый Аким вдруг закашлялся и начал бить себя кулаками в грудь, точно хотел достучаться до кого-то через запертую дверь. – Тебе нельзя вставать минимум несколько дней, – продолжил он, когда кашель немного отпустил.
– Дед, я не знал, что в их