сколько ей лет. Она шла легко и естественно; ничего, кроме простоты и материнской заботы не было ни в ее взгляде, ни в жестах. Впрочем, седина во вьющихся волосах и проникновенно-мудрые глаза заставили Тимура предположить, что она была ненамного моложе деда.
– Аким Наумович, выпейте с внуком бруснично-травяного отвара – и жажду утолите, и отдохнете, – она ласково посмотрела на старика, подала мужчинам по кружке и наполнила их питьем.
– Благодарствую, Любушка. Как там наш совёнок? Спал у него жар?
– Сейчас уже меньше, вот только успокоился и уснул.
– Какой совёнок? Дед, ты что, ветеринаром заделался? – Тимур удивленно смотрел то на деда, то на чудесную женщину.
– Да нет, – засмеялась женщина. – Вчера ночью мальчонку принесли, бесноватого, весь горел, бредил, ваш дедушка почти до утра с ним занимался, мы его совенком в шутку и назвали, сейчас ему уже лучше, так ведь, Аким Наумович?
– Так, так, Любушка, можно сказать, самое опасное состояние позади, но поработать с ним еще придется. Познакомься, Тимур, это Любовь Григорьевна, моя верная помощница и хранительница этого небольшого очага. Без нее мне пришлось бы очень трудно.
– Ну что вы, Аким Наумович, работать у вас – большая милость для меня. Вы, наверное, не знаете, Тимур, что ваш дедушка самый уважаемый человек на тысячу километров вокруг. Все его знают. На самом деле, нет такого второго человека на всей земле. И нет человека, которому он не смог бы помочь.
– Ну, хватит, Люба, полно меня нахваливать. Каждый сам себе спаситель. Пора мне теперь паренька нашего проверить, скоро он просыпаться будет. А ты, внучек, сделай все же то, о чем я тебя еще давеча просил. Найди ту женщину да про бельмо ей поясни, что не ушла ее болезнь. Иначе так и будешь с очередями своими маяться.
ЧАСТЬ III. ЗОВ КРОВИ
Екатерина встретила Тимура в длинном шелковом халате кремового цвета с изящным кружевом на рукавах.
– Проходите, – удивленно впустила она запыхавшегося художника. – Чай или кофе?
– Ни то, ни другое, – уверенно ответил Тимур. – Мне нужно с вами срочно поговорить.
Екатерина усадила Тимура в гостиной, и он начал рассказывать. С того самого обморока, когда он рисовал ее во второй раз, и дальше, и дальше, будто сам себя уверял в том, что все произошедшее случилось именно с ним, и это совсем не шутка. Или не сон, не наваждение. И даже не глупые выдумки… Какие только эпитеты не придумали люди за последние несколько месяцев к этому отрезку его жизни…
– В общем, оно опять вернется, – закончил он, проговорив без остановки около часа.
– А кто же меня вылечит по-настоящему? – удрученно, но деловито спросила Екатерина. Тимур пожал плечами:
– Дед говорит, что вы должны вспомнить те свои деяния, которые были неугодны окружающим, но, вы, пренебрегая интересами других людей, делали нечто противоправное. И только тогда, когда вы раскаетесь в своих поступках,