за столом, сжав руками лохматую голову. Он давно не стриг волосы и теперь оброс так, что был похож на взрослого домовенка. Мягкие и в то же время очень мужские черты лица делали его обворожительным, даже когда он был в неухоженном виде. Это играло немалую роль в его растущей популярности. Тем не менее, образу не хватало чего-то, что убрало бы наносное мальчишеское.
– Надо было, Людмила, раньше его к деду Акиму отвезти, может, сейчас бы он не сидел тут весь в сомнениях, прячась от толпы заказчиков, – угрюмо проворчала Элеонора.
– Что сделано, то сделано, Элеонора Давыдовна, чего уж теперь меня попрекать, – отрезала Людмила и снова повернулась к сыну: – Сыночек, что сказал тебе дед?
– Да много чего рассказал…. Про отца сказал, про наказание, про дар! Мне надо к деду! Точно! Я поеду к деду, пусть он меня научит, что я должен делать с ними! Как он различает: кому какой прием применить, как вообще принимает их, что делает. Может, мне их и вовсе рисовать не надо.
Тимур схватил на всякий случай сумку с красками, накинул легкую кофту и побежал к двери. Но вспомнив об очереди, поджидавшей его за дверью, вернулся в комнату. Подошел к окну, прикинул расстояние до росшей под окном березы и прыгнул, ловко схватившись за ближайшую ветку руками, потом повис на ней и спрыгнул на землю. «Все хорошие люди живут на втором этаже», – улыбнулся Тимур, вспомнив, как они с друзьями шутили в детстве, и, довольный собой, быстрым шагом направился к шоссе ловить машину…
– Болезнь – это результат греховности, грешного поведения, – методично объяснял Тимуру старый Аким, глядя на солнце.
Они сидели на той самой лавочке в центре сада, где в прошлый раз Тимуру стало плохо от неожиданно свалившейся правды о его таланте. Вперед аллейкой уходили высокие туи, позади, словно зонтик от солнца, свисали ветви старой яблони.
– Дед, я к тебе за советом приехал, а ты мне лекцию про человеческие пороки читаешь! – Тимур нетерпеливо поерзал.
– Да ты без этого знания ни одной линии своей кистью не проведешь! – обычно спокойный, Аким не сердился, но упрямое невежество внука расстраивало. – Если бы твоя мать тогда не забрала тебя, ты бы сейчас не задавал мне вопросов. Но что было, то было. Таков и мой крест.
– Дед, что мне делать с ними? С чего начинать? – Тимур умоляюще посмотрел на старика, предприняв очередную попытку выманить спасительный магический рецепт.
– Да не с ними делать надо! С собой делай, тогда с ними само собой происходить будет. Слушай меня и запомни: первой идет нравственность твоя, а твои мысли затуманены не пойми чем, оттого поступки не честны, да и не чисты. Ты сейчас ни о теле своем не заботишься, – дед кивнул в сторону пачки сигарет, выглядывавшей из кармана брюк внука. – Ни о душе. Вот, куришь, алкоголь пьешь. Ты же женат, а уняться не желаешь, ни одной юбки не пропускаешь. И силы расходуешь, и жизнь свою сокращаешь. А коли нет сил на собственное здоровье, разве ты