коробку с мороженым. Да, чтобы не забыть, день рождения у девочки в сентябре, а сентябрь в тот год был обалдеть какой жаркий. Можешь проверить в интернете.
– Поверю тебе на слово.
Она глубже погрузила пальцы в карманы джинсов и легонько нажала на его бедра.
– Значит, мама кладет пакет с мороженым и еще кое-какими продуктами в багажник своей машины. Она планирует подъехать к дому одновременно с мужем. Одиннадцатилетняя дочь уже там – классическая маленькая тиранка, беспризорное дитя работающих родителей. У нее есть сестренка, которой девять, и в этот день у сестры еженедельное собрание девочек-скаутов. Отец должен забрать ее по дороге из школы, где он работает учителем физкультуры и инструктором по вождению. Подъезжая к своей улице, мама видит полицейскую машину. Примерно в четверти мили от своего дома. Машина припаркована, но огни включены. А потом мама видит свою дочь.
– Тебя.
Он произнес всего два слога, но она услышала, как у него перехватило дыхание, когда она поелозила пальцами по тонкой ткани карманов его джинсов.
– Нет, дурачок. Старшая уже дома, помнишь? Мама видит младшую. На девочке скаутская перевязь со всеми этими яркими разноцветными значками. А потом она видит дерьмовую машину своего мужа. «Додж-кольт» бледно-голубого цвета, хетчбэк. И эта машина чуть ли не намотана на телеграфный столб. Мама останавливается, она в ужасе, сердце уходит в пятки. Но, к счастью, выясняется, что никто не ранен. Младшая дочка в шоке, напугана, но невредима, если не считать пары синяков на предплечье. А муженек сидит на заднем сиденье патрульной машины. В наручниках. Пьяный. Потом мама едет следом за полицейскими в участок и выкладывает все свои мизерные сбережения, хранившиеся в их жалком мелком банке, чтобы внести залог. На это уходит довольно много времени.
– Ну конечно.
– И к тому моменту, когда она возвращается домой со своим алкашом-мужем и своей дочкой-скаутом… К тому моменту, когда она останавливается на подъездной дорожке и открывает багажник… мороженого для старшей дочери там уже нет.
Он вытянул ее пальцы из своих карманов и нежно задержал в своих руках.
– Кто-то украл мороженое? В полицейском участке?
– Нет. Оно растаяло. Протекло сквозь картонную коробку и бумажный пакет. Частично впиталось в обивку багажника, частично осталось болтаться внутри машины, как жидкость в шаре со снегом.
– Боже, как грустно.
Кэсси приподняла бровь. Делясь с Бакли этим эпизодом своей жизни, она не чувствовала грусти. Наоборот, она была счастлива, что облегчила душу. Это было воспоминание о месте, которое она никогда, никогда больше не увидит. Она посмотрела на бармена – молодого парня с цепочкой серебряных серег по ободку ушной раковины. Взглянула на неоновую рекламу пива и белые огни над формочками для льда за широкой коричневой стойкой и поймала себя на том, что улыбается.
– Не-а, – протянула она.
Он нежно тер ее ладонь указательным и большим пальцем.
– Грустно – это когда