Села на краешек постели. Её руки коснулись моих, сложенных на коленях ладоней. Я чуть вздрогнула. В первый раз ко мне прикоснулась белая девочка и моя сестра.
– Знаешь, мама не права, – тихо шептала она. – Только не говори ей об этом. Она прикажет меня выпороть.
Я снова посмотрела на неё. Это было для меня новостью. Я думала, порют только чёрных. Оказалось, что и белым тоже достается.
– Не скажу, – пообещала я.
Так мы и стали сёстрами. Всегда вместе. Всегда рядом. Мы обе боялись темноты и каждую ночь, бежали друг к дружке в спальню. Встречаясь посередине коридора, тихо хохоча, шли спать. Изабель подтянула меня по всем дисциплинам и уже через два месяца я свободно читала, писала, считала. А музыка мне давалась с лёгкость. У меня оказался природный врождённый талант к музыке. Я могла без нот подобрать на слух мелодию на фортепьяно. С французским мне было сложнее. Но опять же с моей сестрой я понемногу смогла выучить этот язык. Только в отличие от Изабель, я говорила с акцентом.
С рабами у меня было всё сложно. Они мне прислуживали, но не с таким рвением, как белым хозяевам. А после того как выпороли конюха Джима, они и вовсе не разговаривали при мне. Игнорируя, молчали, пока я их не спрошу или не прикажу что-нибудь.
Конюх Джим учил Изабель ездить верхом.
Мы осваивали искусство верховой езды на пони по кличке Пятнышко, пока отец не купил нам покладистых кобыл. Джим назвал меня черномазой. Это услышала Изабель, и зло накричала на раба:
– Она дочь твоего хозяина и моя сестра! И черномазый здесь только ты!
На следующее утро Джима выпороли. Изабель пожаловалась отцу, а виновата я.
Мой отец такой противоречивый. Белые считали его человеком чести, но не лишенным некого бунтарского духа. Рабы – жестоким, но справедливым. Жена – прелюбодеем. Кристофер – скупым на деньги и чувства родителем. Для Изабель он был самым лучшим человеком на земле. А я? Я тоже стала так относиться к отцу, как моя сестра.
С годами я понимаю, почему я росла с мамой в хижине и только после её смерти он забрал меня к себе в дом. Эдмунду была присуща любовь к своим детям, независимо от кого они были рождены. От белой или чёрной женщины. Я думаю, что если бы я родилась не со светлой кожей, он всё равно забрал бы меня к себе. Он просто не хотел расстраивать мою мать, зная, как она любит меня.
Его любовь я почувствовала только в его доме. Мне никогда не дарили подарков. Мама дарила. Я думала, что это её подарки и только повзрослев, я поняла, что их передавал мне отец. У рабов нет денег и нет возможности что-либо купить. Всё что у них есть – это принадлежит хозяину. Так что все ленточки и отрезы материала на платья, дарил мне отец. А когда я поселилась в его доме, мои подарки стали ощутимей и богаче. Платья, ленты, туфли, украшения.
Он исполнял любые желания Изабель, поэтому ей было проще топать ножкой и кричать: «Я хочу!». Я так не могла. Я ничего у него не просила. Я попрошу только один раз. Один-единственный раз и не для себя. Я буду с ним диковата и застенчива.
Отец