тропе.
Тропинка уперлась в здоровые ржавые ворота, словно в заброшенном железнодорожном депо. Я долбанул кулаком по створке. Железо громыхнуло, ворота заскрипели, между створками появилась щель.
«Не заперто, однако», – удивился я. Обеими руками надавил на створку, снова заскрипело, и щель увеличилась.
– Добро пожаловать, – приветствовал сам себя и протиснулся в ворота.
Город не был средневековым, он был древневековым. Каменные лачуги без окон, вот из чего он состоял. И лачуг было много, они образовывали перепутанную паутину узких улочек.
Здания, если можно так назвать эти строения, напоминали собачью конуру, сложенную из четырех поставленных на попа каменных плит. Пятая плита перекрывала сооружение сверху, формируя плоскую крышу. Правда, конура получалась для довольно большой собаки.
– Это же дольмены! – я был поражен.
В передней стене дольмены имели круглые входы. Одни из них гостеприимно зияли темнотой, другие были заткнуты каменными пробками.
Таких неолитических сооружений полно разбросано по миру. Однажды в молодости я чуть не попал в экспедицию на Кавказ по изучению этих мегалитов. Собирался, но потом одумался и уехал в Адлер, к морю, как нормальный человек.
Так что же, Кавказ – филиал Ада?
Сунув голову в ближайший, я закричал:
– Эй! Хоббиты, есть кто живой?
Мне не ответили. Когда глаза немного привыкли к полумраку, я различил фигуру человека, сидящего в углу.
– Эй, – окликнул его я, – вы живы?
Молчание.
Согнувшись, я залез внутрь.
– Черт, фонарик надо было просить, – пробормотал под нос. – Что ж у них темнотища такая в этом долбаном Аду.
– Новенький? – человек пошевелился.
Я кивнул.
– Сигареты есть?
Я рефлекторно хлопнул себя по бокам, раздался звонкий шлепок по голым бедрам, но рука вдруг ощутила картонную коробку.
– О! – удивленно воскликнул я. – Есть!
Открыв пачку, протянул сигарету человеку, взял себе. Сел рядом. Сигареты загорелись, в красном свете их огоньков я разглядел лицо обитателя дольмена. Седые космы, седая борода, голая худая грудь, изможденное лицо, полуприкрытые глаза. «Да, не курорт», – подумал я.
Старик курил молча.
– Давно здесь? – прервал я молчание. Старик пыхнул сигаретой, закашлялся, не ответил.
Глаза привыкли к полутьме совсем, и я с любопытством оглядел помещение. Оно оказалось пустым. Совершенно. Ни плошки, ни ложки, ни соломки, ни рогожки. Пощупал пол, вроде земляной, согнул ногу, посмотрел на подошву. Грязная, конечно, но не болит. Действительно, заживает быстро.
Я подвинулся ближе к стене, привалился спиной к холодному камню.
«Эх, черт, где мое купленное одеяло?» – подумал было я, и меня тут же накрыло черной мягкой материей.
– О! Блин! Omnia mea mecum porto! – восхитился я.
– Дориана Грея читал? – вдруг спросил старик хриплым голосом.
– Ну? – кивнул я.
– Здесь такая же хрень. Шагреневая