как в детстве. Как игра называлась? Казаки-разбойники?» – я уже и не помнил.
Всюду в Аду царила тишина и запустение. Ни одной грешной души мне не встретилось в моем маленьком путешествии. Все дольмены были аккуратно заткнуты пробками. Пустых не попалось, либо они тоже были закупорены. И никаких адских существ: ни демонов, ни чертей, ни этих злобных гремлинов. Пусто. Словно Ад замер в предчувствии… чего? Грозы, катастрофы, реформирования? Я задрал голову, в небе по-прежнему две крылатые фигурки выписывали аккуратные круги.
«Не может быть, чтобы весь второй круг Ада ограничивался только этим одним дольменным городком, – подумал я. – Земля большая, и Ад должен соответствовать, по идее». Я поднял руки вверх и громко закричал. Просто так, от удовольствия. Мне было хорошо в этом пустынном городе. Эхо не ответило, демоны в небе тоже никак не прореагировали.
Я потянулся, зевнул и огляделся. По ощущениям я описал круг размером в несколько кварталов, и где-то недалеко должен быть мой дом, назовем его так. Наверное, пора возвращаться. Я мог размотать клубок назад и пройти по своим отметкам, повторив маршрут в обратном направлении, а мог попытаться найти начальные стрелки. Осмотрев стены ближайших дольменов, я нашел свою пометку, только тщательно зачеркнутую, так, что направления, которое она указывала, было не разобрать.
«Блин!» – сказал я и прислушался. Невдалеке что-то явно скреблось. Я побежал на звук.
Девочка лет одиннадцати-двенадцати, одетая в синюю форму а-ля японская школьница, здоровенным кухонным ножом зацарапывала мою стрелку.
Услышав шаги, она обернулась и улыбнулась. Милашка. Кукольное личико, но огромные синяки вокруг глаз и искусанные, змеящиеся губы придавали ее улыбке крайне порочное выражение.
– Суккуб? – спросил я.
– Почему суккуб? – удивилась девочка. – Я льеккьо. Или ты любишь малолеток? – добавила она, скользнув взглядом по моему голому телу.
– Да нет, – пожал я плечами, прикрываясь мастерком, – просто ты похожа на девочек из кино про этих маленьких су… э-э-э… существ, убивающих всех кухонным ножом, сжигающих или еще каким-нибудь способом отправляющих на тот свет. Типа «Дело 38» или «Звонок». А там всегда есть что-то эротическое.
– Нет, я льеккьо, – и девочка вернулась к прерванному занятию.
– Ну, я же говорю: Юленька, – улыбнулся я.
Девочка продолжила молча скрести ножом по стене.
– А зачем ты стираешь мои стрелки? – спросил я.
– Путаю следы, это мое предназначение, – не поворачиваясь, ответила она.
Я стоял и ждал, пока она закончит.
– А кто такая «льекко»?
– Льеккьо, – поправила меня девочка. – Ребенок, убитый в лесу.
– О, жуть какая! – воскликнул я.
Моя стрелка окончательно скрылась под царапинами.
– Ты, наверное, не следы путаешь, а путь путнику, чтобы дорогу не нашел? – решил уточнить я.
– Ну да, – кивнула девчонка, любуясь своей работой. – Я разве не так сказала?
– Не совсем, но я догадался, – и вдруг неожиданно для