типичный представитель кулачества. Горький, правда, в значительной степени близок к народу, но и у него встречается немало высказываний далеко не пролетарской идеологии. В музыке – то же самое. Глинка – помещик; достаточно сказать, что у его отца был собственный оркестр из крепостных. Римский-Корсаков – придворный капельмейстер, писал лженародные оперы, непонятные крестьянину. Музыка Чайковского – яркий образец безысходного упадочничества и пессимизма, чуждого рабочему классу. Все эти симфонии, сонаты, балеты совершенно непонятные народу. Что касается балерин, певиц в опере, оперетте, то все или почти все они фактически работали в роли привилегированных проституток и зарабатывали неплохо. Трамплином же у них, конечно, была кровать дирижера или какого-нибудь князя» (Литературная Россия. 1995. 7 июля)»10.
В словах Луначарского или Вишневского мы, пусть в утрированном до шаржа виде, отчетливо видим то же принципиальное отношение к дворянству и вообще верхним классам, которым сегодня как некоей новостью щеголяют отдельные мыслители, причисляющие себя к лагерю русских националистов. На деле они – именно младобольшевики, только без их веры в безнациональное будущее человечества. Их ничем не мотивированная убежденность в том, что нация есть непременно нечто социально однородное (в то время, как она есть органическое единство богатых и бедных, знатных и простолюдинов, связанных общим этническим происхождением), сталкиваясь с реальной картиной «двух наций» (Ленин), невольно делает из них защитников революции. Якобы уничтожившей социальные и культурные различия в соответствии с представлением большевиков о благе общества и тем самым, наконец-то, создавшей из русских единую нацию.
Я мысленно представляю себе огромных размеров надпись, в 1920-е годы «украшавшую» стену монастыря, возведенного на Бородинском поле на месте гибели героя Отечественной войны 1812 года генерал-майора А. А. Тучкова: «Довольно хранить остатки рабского прошлого»11. Мне не хочется думать, что Валерий Соловей или Сергей Сергеев, вдумчивые и тонкие, глубоко эрудированные историки, могли бы поставить свою подпись под нею. Но написанное ими объективно приводит рядового читателя, мыслящего просто и прямолинейно (типа профессора Хомякова и его аудитории), именно к такому заключению.
В чем корень их ошибочных представлений?
Общества без эксплуатации не бывает (за исключением утопии или первобытной общины, которую кое-кто на этом основании относит к золотому веку человечества, не предлагая, однако, в него вернуться). Эксплуатация, с тех пор как появилась возможность давать минимальное содержание рабам и проводить в жизнь разделение труда, была, есть и будет всегда. Даже, как мы знаем и помним по собственному опыту, при социализме. Соответственно, в обществе всегда будут эксплуатируемые и эксплуататоры. Именно в этом, кстати, коренится главный фактор прогресса: за последние примерно семь тысяч лет те