разобрать из-за очень короткой стрижки и угловатых черт лица, в руках то ли мальчик, то ли девочка держал длинные рябиновые бусы. Ягоды были ярко-оранжевые, а нитка внутри зеленая, от бус еще пахло рябиной, она почувствовала это на расстоянии.
– Для мамы? – тихо спросила Маруся.
– Да. Я их два часа плела, – разулыбалась девочка. – Она их никогда не наденет. Я знаю. Я приду домой, повешу их на настольную лампу и включу свет, лампа нагреется, ягоды со временем засохнут и из ярко-оранжевых превратятся в почти коричневые. Застынут. Станут твердые, как камни. Здорово?
– Здорово, – задумчиво ответила она. И руки стали немного ватными.
Как много раз Маруся плела эти бусы. И не только бусы – браслеты и серьги. Плела, высушивала и думала о том, как в следующий раз можно сделать еще лучше, еще ровнее и интереснее. Добавить узор, добавить других ягод…
На полу, на старом кожаном рюкзаке, сидела девочка лет пятнадцати, она держала в руках красивое колечко. Белое с черными полосочками, переплетающимися друг с другом. Школьница надевала кольцо то на один палец, то на другой, но оно все равно болталось и не хотело держаться на изящных пальчиках. Наконец девочка надела колечко на большой палец, и вроде тут оно застыло и перестало крутиться, но смотрелось достаточно грубо. Да и неудобно было. Девочка переключилась с левой руки на правую, но история повторялась. Кольцо явно было не по размеру.
– Через пару месяцев ты раздробишь его молотком, – наклонившись к девочке, прошептала Маруся.
– Ты до сих пор это делаешь? – улыбнувшись спросила девочка.
– Да. Только теперь это называется ломбард.
Они обе громко засмеялись. И посмотрели на руки друг друга: руки обеих были абсолютно свободны от всяких колец.
Маруся окинула взором толпу вокруг стола и заметила, что, несмотря на разницу в возрасте и стоимость одежды, все гости искренне улыбались. Кто-то смеялся, кто-то улыбался, глядя на какой-то рисунок перед собой, кто-то сочинял стихи и песни, одна девушка совершала странные жесты руками, прислушавшись, Маруся поняла, что девушка танцует с импровизированным партнером и отсчитывает ритм. Одна раскладывала пасьянс, другая вязала длинный красивый шарф, еще двое о чем-то мило секретничали. Людей было много, но при этом они не шумели, не издавали неприятных звуков, не пытались как-то обозначить свое присутствие за этим большим красивым столом. Маруся скользила от лица к лицу, изучала, одобряла и шла дальше.
Ее шампанское щекотало язык и создавало ощущение фейерверка во рту. День был невероятно особенным. Особеннее, чем она его себе представляла.
Она подумала, что у нее должен быть тост. Но мысли путались то ли от игристого, то ли от атмосферы, и Маруся так и не смогла сформулировать что-то красивое и стоящее этого дня.
– За спасение! – громко сказала она и попросила счет.
История третья: Пастернаковская
– «Космополитен»,