вздрагивают. Он подошел к ней; она извернулась, не показывая ему своего лица.
– Спасибо, – сказал Джо. Неадекватное начало, но лучшее из тех, что у него имелось.
Дейзи-Мэй застыла, и Джо услышал, как она сделала глубокий вдох. Затем поднялась на ноги, обернулась к нему; глаза красные и заплаканные.
– Я не хотела этого делать.
– Не похоже, чтобы ему было больно, – солгал Джо. На самом деле похоже было именно на это.
Дейзи-Мэй стащила свой кислородный баллон, бросила его рядом с колышком, вбитым в землю, потом пригладила рукой розовую копну своих волос.
– Из того, что мы сделали, нет возврата. Тот парень не мертв, как ты или я, – он мертв намертво. Растворилась каждая клеточка того, кем он был.
– Если подумать, как этим существам приходится жить, может, оно и к лучшему, – сказал Джо, кладя руку на ее плечо. – Может, это освобождение.
Дейзи-Мэй стряхнула его руку.
– Легко сказать, когда тебя не «освободили». – Она начала беспокойно расхаживать по травяному пятачку, взад и вперед, взад и вперед, взад и вперед. – Знаешь, в чем единственная разница между мной и мужиком, которого я убила? Гребаный незримый Бог решил, что я достойна второго шанса, а он – нет. Расследуй достаточно преступлений – включая собственное убийство, – и можешь отправляться в рай. А что получил он? Забвение. Как по-твоему, это честно? Это звучит честно?
Они стояли молча, Дейзи-Мэй терла глаза, будто злилась, что они ее подвели, Джо засунул руки в карманы, не уверенный, что он сделал не так, но все равно чувствуя себя виноватым.
Пряча взгляд в окрестностях, Джо осознал, что кладбище чем-то ему знакомо. Темные как сажа облака обходят небо, трава подстрижена коротко, как голова новобранца; опрятность – вот слово для всего этого места. Ни осыпавшихся надгробий, ни ощущения неуклонного увядания; кладбище было безукоризненным полем, будто приготовленным к финальному матчу, и это необъяснимым образом начало беспокоить Джо.
– Твоя фамилия Лазарус, верно?
Джо отложил мысль в сторону.
– Последний раз, когда я проверял, было так.
Дейзи-Мэй присела у мраморного надгробия, ведя пальцами по выбитому на нем имени.
– Грейс Лазарус имеет к тебе отношение?
«Имеет ли?»
Несколько секунд Джо думал; потом пришло воспоминание, короткое и острое, как клинок между ребер.
– Она была моей мамой. И до сих пор есть, я думаю. – Он присел на корточки рядом с Дейзи-Мэй и уставился на вырезанные буквы имени. – Она умерла, когда я был молодым. Не могу вспомнить, сколько мне было. Да и не хочу, наверное.
Дейзи-Мэй кивнула, будто в этих словах был смысл.
– А тогда… Я просто выполняла приказ Герцогини. «Всякий лишенный, который вступит в Жижу, должен быть уничтожен. Действует как средство устрашения и помогает прореживать стадо». Ее слова, не мои.
– Тебе не нужно убеждать меня, – сказал Джо, – и себя тоже.
Дейзи-Мэй кивнула, тихая, как кладбище.
Джо