прошептала Дейзи-Мэй, ее дыхание холодило ухо Джо. – Кто бы это мог быть?
Джо уставился в потолок, мерно перекатывая жвачку во рту.
– Ты знаешь, что тут случилось.
– Ты сам-то понял, вопрос это или заявление?
Снова стук, сейчас глуше, будто кто-то вынул из него жало.
– Жди снаружи, – сказал Джо, опустив взгляд на мальчишек с выходными ранами вместо лиц. – Это не место для подростка.
– Ты говоришь, как мой соцработник, – заметила Дейзи-Мэй, нарочито поклонилась и отошла, лукаво улыбаясь. – Считай, я вымелась отсюда на хрен.
Она исчезла, и Джо покачал головой. Когда он до смерти замерзал в канаве, дела были намного проще.
Инспектор прокрался в коридор, осторожно обогнув выцветшую белую дверь, украшенную прямо посредине пулевым отверстием, и мысленно вознес хвалу половицам, даже не пискнувшим под его ногами.
Змеящийся по коридору кровавый след был не настолько приятен. Джо проследовал вдоль него до лестницы. Его путь освещала одинокая лампочка, болтавшаяся, будто петля висельника; со стен свисали лохмотья цветочных обоев, будто пытаясь сбежать от окружавшего их убожества.
У лестницы он остановился и прислушался.
Ни звука. Ни даже шепота извинений за стук.
Джо взялся за перила и поставил ногу на первую ступеньку, скривившись в ожидании звуков, которые дом издаст в ответ. Звуков не было; по правде, Джо никогда еще не чувствовал себя настолько невесомым, настолько живым. Будто все его чувства растянулись до пределов, зрение прыгало в фокус и обратно, словно организм сражался сам с собой: бежать или драться.
Вверх, по ступеньке зараз. Нос Джо дернулся от въедливой пороховой кислоты. Тянет от бойни внизу или откуда-то сверху?
Он поднялся на верхнюю площадку, остановился у первой двери слева, глядя на подсыхающий кровавый след, пятнавший протертый бежевый ковролин. Моргнул – зрение дернулось, – потом поднял руку ко рту и выплюнул жвачку, полученную от девушки. Что намешано в этой штуке? Может, ничего, может, что-то. Джо чувствовал себя херово еще до того, как она протянула ему пластинку, поэтому и засунул ее в рот.
Он жадно глотнул воздуха, потом шагнул к открытой двери.
Пошатнувшись, Джо ухватился за дверной косяк, как за спасательный круг. Это какой-то развод, иначе и быть не может.
Глаза не соглашались. Игольно-острое зрение, которому он сейчас «радовался», выставляло правду в ярком кроваво-красном цвете. Он крепко зажмурился, но картинка все равно осталась, зависла.
– Прямо херовей некуда, – произнесла откуда-то сзади Дейзи-Мэй. – Не думай, что я не въезжаю.
Джо стоял с закрытыми глазами; черноту перед ними заволакивала пляска красных полос.
– Открой глаза, – сказала Дейзи-Мэй.
– Нет, – ответил Джо.
– Быстро открыл глаза! – не по годам твердо и серьезно приказала она.
Джо послушался. Безумная сцена перед ним не изменилась.
Мужчина его лет, лежит на полу, на спине, ноги вытянуты, чуть согнуты в коленях; руки раскинуты,