их везде, хрустко вгрызаясь в сочную мякоть и обычно не оставляя от яблок ничего, кроме плодоножки. Их Андрей потом находил везде, даже в постели.
Его это раздражало. Иногда, устав от пыльной затхлости квартиры, он устраивал косметическую уборку (на капитальную не хватало ни времени, ни сил, ни имеющихся у него прав постояльца). Сметал с тумбочек пыль и яблочные хвостики, менял постельное белье, чистил ковры истошно орущим пылесосом «Буран», похожим одновременно на космический шлем и шар для боулинга.
– Откуда у тебя этот агрегат? – спросил как-то Андрей, оглохший от хриплых завываний, и с раздражением швырнул на пол шланг, напоминающий пупырчатого удава. – Он старше нас обоих, вместе взятых.
Капля, сидевшая с ногами на диване, взглянула на него с рассеянным удивлением, махнула рукой, в которой каким-то чудом удерживала огромное яблоко, пурпурное с фиолетовым отливом:
– Он всегда тут был. – Она перелистнула страницу глянцевого журнала и снова надолго замолчала.
Охотнику за чужими секретами жизнь с Каплей не сулила богатой добычи, но тем интересней казалась задача. Андрей добывал информацию по крупицам: из разговоров Капли с другими людьми, из ее оговорок, из документов, найденных в серванте.
Вот она со знанием дела поддержала разговор о небольшом городке в дальнем Подмосковье. С неожиданной злостью высказалась о чьих-то родителях, не дающих взрослым детям спокойно жить собственной жизнью, но тут же с кривой усмешкой заметила, что этих сволочей можно использовать и таким образом отомстить. С пылом защищала право женщины распоряжаться собственным телом и ядовито высмеивала экзальтированную неофитку, которая продвигала мысль о греховности не только абортов, но и противозачаточных пилюль.
В паспорте Капля значилась как «Капитолина Ивановна Лапина», а полное имя ее дочери было «Флора». Капитолина, Флора. Кто сейчас так называет детей? Может, они сектанты какие-нибудь? Андрей перебирал старые квитанции, инструкции, какие-то еще бумажные лоскуты, хрупкие, покрытые шелковистым тальком пыли. За закрытой дверью детской негромко стукнуло. Он быстро сунул документы обратно в дерматиновую папку и заглянул к Фло.
Девочка сидела на полу и держала в руках куклу. Он не сразу понял, что головы у куклы нет: она лежала отдельно, на полу, и в первый момент показалась Андрею бледно-желтым яблоком.
– Фло, все в порядке? – Он так пока и не понял, как общаться с этой замкнутой и тихой девочкой, поэтому использовал идиотский полусюсюкающий-полубодряческий тон, от которого ему самому было неловко.
Фло неопределенно помотала головой, лицо ее было спокойным, даже безмятежным.
– Ну ладно. Я тогда пойду? – Андрей шагнул к порогу.
– А мама?.. – Голос Фло был нежно-шелестящим, как рубашечный шелк.
– Мама скоро придет, она ушла по делам. – Черт, да как же вообще разговаривать с этими детьми?! – Ты, может, есть хочешь? У нас есть макароны. Хочешь?
Девочка