в первую очередь тут подразумевался христианский Запад и мусульманский Восток[28]. Истоки такого представления коренились в застарелой ненависти и небрежной памяти. Его прямое воздействие на исламский мир вызвало непосредственную и косвенную реакцию, породив то, что можно назвать «восточностью ислама», или «исламом Востока», представлявшими собой последовательные ступени эволюции духовно-культурного и политически-прикладного самосознания.
Западное понятие «восточности ислама» было соблазнительной конструкцией, воплощавшей в своем негативизме реакцию европейско-христианской идентичности. Вместе с тем эта реакция была исполнена смыслов, отражавших историческую самобытность мусульманского мира. Не случайно она стала девизом нового исламского самосознания. Едва войдя в новое бытие мира ислама, она с неизбежностью подчинилась тому же механизму, которому было подчинено становление «вестернизированного Востока», хотя и с противоположным знаком. Она пробудила «энтузиазм восточной идентичности»; возникли первые черты восточного «я», осознающего себя в качестве самостоятельного субъекта, противостоящего Западу.
Такое противостояние концентрировалось вокруг того, что можно назвать «негативным ориентализмом». Тем не менее его нельзя рассматривать как негативное по своему историческому содержанию явление. Оно не только соответствовало этапу противостояния между Востоком и Западом, навязанному на одном из исторических этапов, но и было адекватной реакцией на то, что противоборство между ними стало важным элементом формирования новой, объединяющейся мировой цивилизации. Это формирование неизбежно должно было пройти через жестокую практику взаимных обвинений, конфликтов и ненависти, что было необходимо в ходе эволюции самосознания и нашло свое отражение во взглядах пионеров исламской реформаторской мысли в целом. В их подходах явственно проявились признаки нараставшего конфликта между ориентальностью и западничеством. Так, аль-Афгани в своих ранних работах предстает скорее в качестве апологета панориентальности, чем панисламизма. В известной мере этим предопределилось то обстоятельство, что такой подход сохраняется вплоть до последних его произведений. Правда, он постепенно сходит на нет, но сформулировать отход от него затруднительно в рамках какой-либо системы взглядов или отдельных самостоятельных понятий. Это было лишь адекватным отражением тех изменений, которые претерпела идея ориентальности и исламизма в ходе выработки теоретических основ, политической практики и возрожденческого проекта исламской реформации. Исследуя проблематику самобытности и традиций, аль-Афгани, как правило, повторяет мысль о том, что самое тяжкое бремя легло на Восток из-за его подражания Западу. В связи с этим он подчеркивал, что восточные нации нуждаются в укреплении иммунитета против наступления Запада.
Такая позиция аль-Афгани явилась