1659 года:
«Едва я выбрался на побережье и почуял, что Смерть больше не гонится за мной, меня стало жестоко тошнить мерзкой солёной морской водой. Я наглотался ею до самого кадыка. Нет ничего отвратительнее – наглотаться сверх меры холодной морской воды! Проблевавшись, я стал потихоньку приходить в себя, и будучи неслыханно слаб, как ни странно, посвятил свою время отнюдь не славословию господу, а проклятию своему злосчастию. Я бегал по берегу и проклинал всё на свете. Ломая руки, я лупил себя по лицу и голове, я исступлённо горланил, повторяя, как попугай: «Гибель! Гибель! Я обречён!» Наконец силы оставили меня и я рухнул на землю без движений.
Много дней после этого я не мог смириться со всоим безвыходным положением, и каждый день выбегал на берег, забирался на самое возвышенное место и в бессмысленной надежде вперивал взор в пустынное море, вперивал, надеясмь увидеть там спасительный парус. Моя безумная надежда рождала видения, И несколько раз мне казалось, что на горизонте мелькнул белый парус, вестник надежды. В эти мгновения сердце моё переполнялось радостью, и я бегал по берегу, прыгал и плясал, как оглашенный! Я вперялся в размытое белое пятно на горизонте, едва ли понимая, что вижу мираж, что предаюсь самообману, но, видит бог, это был спасительный самообман. И только убедившись, что никакого паруса на горизонте нет, я впадал в полное отчаянье и начинал безутешно рыдать, подобно ребёнку, который сунул руку в огонь и теперь плачет от осознания собственной глупости.
Но в те редкие мгновения, когда разум возвращался в мою потерянную голову, когда мог совладать собой, я принимался за насущные труды – приводил в порядок своё хозяйство, принимался за строительные работы, начинал изготавливать домашний инвентарь, и заходился от гордости за свои шедевры – стол и стул, когда наконец обеспечил себя какими-то удобствами, которые с натяжкой, правда, но можно назвать комфортом, и даже, что почти представить себе невозможно в тех условиях – вёл дневник! Я, венец Вселенной жил один на необитаемом острове и вёл Дневник!
Сентябрь, 30, 1659—Я, бедный горемыка, Робинзон Крузо, претерпевший кораблекрушение во время страшного шторма, теперь выброшен на совершенно безлюдный, несчастный остров, который наречён мной «Островом Безнадёги». Вся команда корабля – матросы и капитан погибли, все до одного, за исключением меня, а я при этом сам был на волосок от гибели.
В конце этого дня я бродил по берегу, проклиная своё злосчастье, выбросившее меня на этот нечеловечечкий безлюдный остров: у меня не было ни пищи, ни крыши над головой, моя одежда была порвана и скудна, а об оружии мне только можно было мечтать, я был открыт опасностям, защиты от врагов не было никакой, в отчаяньи обрести хоть какую-то соломинку надежды, за которую можно было зацепиться, я понял, что надеяться не на что и моим избавлением от страданий может послужить только смерть. У меня было две счастливые