отошла от друга, положила яблоко на стол и, вглядываясь в иллюминатор, сказала:
– Асмунд всегда верил в силу эмоций. Он давал им волю, поэтому был способен одолевать жизненные трудности, встававшие у него на пути. Хотя, знаешь… Мне кажется, так происходит со всеми нами, будь ты эльт или человек, в любом случае ты движим именно своими эмоциями, они дают силу идти по избранному пути. Не будь в нас эмоций, вряд ли мы могли бы называться поистине живыми, оставаясь движимыми лишь неясными инстинктами, холодными, бесчувственными. В таком случае мы были бы просто…
– А Сайронсимонс?! – вспылил Владек. – Что-то не увидел я в нем заметной эмоциональности! Что же, по-твоему, он тот, кто решил стать на мирный путь после всего случившегося и не одолел жизненные трудности? Нет, просто каждый выбирает то, из чего черпать свои силы, вот и все.
Немного подумав, эльтка спокойно ответила:
– Я прожила достаточно человеческих жизней, чтобы успеть потерять две семьи и тех, кто был мне дорог. Я не намерена терять кого-то еще, поэтому и согласилась пойти на выбранный тобою риск. А что касается Сайронсимонса, его невозмутимость исходит не из сердца, это всего лишь маска. Его черные глаза подобны бездонным ямам, они не выражают ровным счетом ничего, они словно…
Вдруг на Лориэль нахлынули воспоминания, в ее сознании явью стал мечник, лишенный своего меча, человек, лишенный своей воли, тот, кого спасти она не смогла. А глаза… В них не читалось больше самоосознание, присущая раньше отвага, желание во чтобы то ни стало достичь конца тернистого пути. Нет, в тот роковой момент глаза этого человека не горели ярким пламенем жизни. В них не читалась ни радость, ни печаль, ни удовлетворение, ни гнев – ровным светом ничего. Сердце в груди эльтки билось все сильнее и сильнее. Чем дольше она смотрела в эти несуществующие глаза, тем больнее становилось. Не выражающие никаких чувств и эмоций глаза ее друга из прошлого парализовали, ввели в ступор. Страх и отчаяние стали заполнять разум Лориэль, и она пошатнулась, не в состоянии совладать со своими мыслями.
– Эй! Все нормально? – подхватился Владек.
Эльтка тряхнула головой, прогоняя нестерпимые мысли. Прежде чем она успела ответить мастеру кинжала, в каюту ворвался Доври. Лицо зеленое, щеки раздутые, как у лягушки. Он качался из стороны в сторону, не в состоянии ровно стоять на ногах.
– П-помогите! Я не понимаю, что со мной такое… – еле выговорил он.
– Мы только отплыли, а тебя уже стошнило? – задал риторический вопрос Владек.
Гном быстро выровнялся и, тяжело глотнув, гордо ответил:
– Да чтобы над гномом взяла верх какая-то там тошнота? Неслыханно!
После этих слов Доври стало так плохо, что он мигом выбежал на палубу, спотыкаясь поковылял к борту корабля и не сдержавшись вырвал. Один из матросов-аверинов заметил, как нездоровится бедолаге. Он подошел к Доври и похлопал того по плечу.
– Пройдет, ты привыкнешь, – молвил он спокойно.
Гном покосился