Его карандашные пейзажи поражали необычайной поэтичностью. Но он заботливо скрывал их от посторонних. Один из его пейзажей – «Березки» – долго хранился у меня, но погиб вместе со всеми моими архивными материалами во время Отечественной войны…
Последний раз Александр Степанович Пиотровский гостил у меня в коммуне «Майское утро» в июне-июле 1929 года. На память об этих днях осталась групповая фотокарточка.
Покинув Сибирь в мае 1932 года, я потерял следы моего друга. И только в 1957 году Иван Евдокимович Ерошин подал мне печальную весть о кончине Пиотровского. Последние несколько лет Пиотровский учительствовал в Кемерово.
«Я жил в Кемерово, расспрашивал местных литераторов о нем, – писал И. Е. Ерошин, – но никто не мог мне что-либо сказать, и никто не знает, где его могила».
По-видимому, А. С. Пиотровский в те годы уже совсем отошел от литературных дел, ничего не писал и не печатал, не общался с пишущими, учительская работа поглощала все его силы.
После опубликования этого моего очерка об А. С. Пиотровском в №8 журнала «Сибирские огни» за 1969 год А. Дрыгина, проживающая в городе Калтане Кемеровской области, прислала в редакцию письмо для пересылки мне. Она писала, что в 1935—1936 годах была ученицей А. С. Пиотровского в школе шахтерского поселка близ Кемерово. Нарисовав правдивый портрет Александра Степановича как человека и педагога, А. Дрыгина в конце письма сообщила:
«Умер он в 1939 году. Я уже в этой школе не училась. О его смерти мне рассказал бывший ученик нашей школы в годы войны. На похоронах было много его учеников. Последний год он почти не работал, болел. Похоронен он на кладбище шахты „Пионер“, что находится в восьми километрах от Кемерово…»
К пятнадцатилетию литературной деятельности А. С. Пиотровского П. А. Казанский напечатал в газете «Красный Алтай» критическую статью под заглавием «Тихий поэт». Этими словами точно определены и нрав Пиотровского, и сущность его поэзии.
Подготавливая стихотворения для сборника «Стихи», Александр Степанович разложил их на столе и сказал мне:
– Выбирай, какое тебе посвятить.
Я выбрал «Песню». Она народна по духу и характерна для лирики «тихого поэта». В ней я чую сладостно-томящую музыку «Осенней песни» Чайковского:
Дует к снегу с Покрова,
Вся дубравушка примялась,
Лишь одна сивун-трава
В буром полюшке осталась.
В буром полюшке осталась,
Снега бела дожидалась.
Да среди забытой ржи,
Словно в поле сиротинка,
Над обрывом у межи
Стонет горькая осинка.
Стонет горькая осинка,
Плачет, плачет невидимкой:
«Как на свете белом жить?
Лето красное далече.
Долго ль друга проводить,
А дождешь ли встречи?
А дождешь ли встречи?..
Друг мой, друг далече!..»
Иван Евдокимович