участки льда на дороге. В некоторых местах лед почернел от грязи, его можно просто не разглядеть, и тогда автомобиль пойдет юзом.
Я думаю, именно это и случилось с моей жизнью в тот день. Все полностью пошло юзом.
Когда я наконец добираюсь до матери, дверь ее уютного домика тут же распахивается. На ее лице беспокойство сменяется жалостью.
– О господи! Слава богу, ты в порядке! – ее ладонь покоится на груди, у сердца, и я вижу золотой крестик, выбившийся из-под свитера с высоким горлом.
– Да, – говорю я, стряхивая снег с ботинок, – электричество отключили и у нас жутко холодно, но все в порядке.
– Я как услышала новости, сразу же попыталась тебе позвонить. Весь час пыталась.
Мне вручают чашку горячего кофе, и я с благодарностью подношу ее к своим потрескавшимся губам.
– У меня было желание поехать к тебе, но ты же знаешь, в такую погоду я становлюсь развалиной.
Я сажусь на диван и тут же утопаю в его мягких подушках. Уютная маленькая гостиная наполнена приятным теплом, в камине романтично трещат поленья, в воздухе витает аромат корицы. Убаюканная всем этим, я старательно игнорирую беспокойство в ее голосе.
– Надеюсь, скоро починят электричество. Я не могу дозвониться до Джонатана. Странно, что он вообще так рано уехал.
Лицо мамы становится озадаченным.
– Боже, дорогуша. Я думала, ты поэтому и пришла.
– Да нет, у нас просто отопление выключилось, – повторяю я и крепче сжимаю чашку. – Так здорово погреться у камина.
– Он тебе вот-вот позвонит.
– Ты о чем?
– Его по новостям показывали.
Я окончательно перестаю понимать, что происходит.
– Мама, ты вообще о чем?
– Произошел несчастный случай.
Я парализована ужасом. В голову лезут мысли о том, что мой парень сейчас может быть смертельно ранен, и меня начинает трясти.
– О чем ты? Какой еще несчастный случай? Да говори же ты! – кричу я. – Что случилось?
– Он жив, но он кого-то ранил… Довольно сильно ранил, кажется. Так сказали в новостях.
– Как?
– Он был пьян, Шарлотта.
– Мам, ты всегда так говоришь.
– Шарлотта Роуз, это не мое мнение, это факт. Он вел машину пьяным и сбил женщину.
– Когда? – Мне кажется, что пол подо мной качается. Может, вообще в Канзасе землетрясение? К тому же, посередине зимы? – Он ранен?
– Этим утром.
– Была же буря, просто ужасная, кто угодно мог бы…
– Шарлотта, он в тюрьме. У него сломана рука, но эта девушка… Врачи не уверены, что смогут ей помочь, – мама берет меня за руку и крепко сжимает ее. – И еще, Шарлотта. Женщина, которую он сбил – она была беременна. Уже на девятом месяце. Скорее всего, ни она, ни ее ребенок не выживут.
Вся дрожа, я силой стряхиваю с себя это тяжелое воспоминание. Почти машинально поглаживаю рукой свой собственный живот, и осознание того, что я собираюсь подарить кому-то жизнь в этом жестоком и неумолимом