толстая кишка вот-вот сожрет тонкую, – сообщил он юноше.
Хоть парень и посмеялся над шуткой, Филу от этого не полегчало. Двадцать пять лет, серебряный юбилей… а у них не перегон, а тоска. Что не так? Сложно сказать. Может быть, старость? Да нет, ему всего сорок. Времена пошли не те? И Фил рассмеялся: на минуту он пожалел себя!
В четыре пополудни ватага Бёрбанков во всем своем великолепии въехала в Бич. Погонщики знали, что из окон на ковбоев восхищенно глазели жители, а в верхних комнатах салуна в предвкушении встречи с ними прихорашивались девицы. Нечасто в городе стояла такая тишина. Даже ветер как будто затих, а вдалеке на вершине холма паслись дикие лошади. И все же Фил был начеку – не вздумал ли какой молокосос побродить вокруг и пугнуть их скот? Однако на сей раз никто не появился и даже собаки смолкли. Опустив головы и натужно сопя, бычки стояли перед широкими воротами – и в один миг, едва не вышибив столбы, рванули вперед. Уже через четверть часа все стадо было внутри – восемь тысяч долларов за крепкими воротами, подпертыми тяжелой доской.
– Никогда так тихо не было, да, толстяк? Никогда так быстро не справлялись.
– Да, точно, – согласился Джордж.
– Ладно, говорун, не пойти ли нам промочить горло с дороги?
Ковбои радостно загалдели, а старик, старший из работников ранчо, улыбнулся. Гордо покачиваясь в седле и звеня шпорами, они подъехали к салуну и привязали лошадей у его дверей.
– Предупредил их о нашем приходе? – ухмыльнулся Фил бармену.
Разумеется. Остались только двое, но и те мигом скрылись на внешней лестнице. Часа на полтора о них можно забыть.
– Я бы прошелся до телеграфа узнать, что там с силой, – сказал Джордж.
Сила. Вот такое слово: немного жаргонное, немного мистическое. Как инженеры называют «скользилкой» логарифмическую линейку, а риелторы «передают бумажки», когда речь идет о передаче имущества, так и ковбои говорили «сила», имея в виду локомотив. Без силы грузиться можно было только в те скотовозы, что уже стояли у трапов.
– Они звонили, сказали, что задержится, – попытался отговорить его Фил. – Ладно, смотри не заплутай. – И проводил взглядом брата, тяжелой скованной походкой шагавшего к депо сквозь заросли полыни.
Бедный Джордж, размышлял Фил. Всех тяготит его присутствие, и он это знает. Когда он рядом, ребята не могут ни спокойно пить, ни веселиться. Сидят, опустив глаза, боятся сказать лишнего, а к девицам наверху идут в обход через заднюю лестницу. Да и девицы никогда не спускаются, пока Джордж здесь. Даже монетку в музыкальную шкатулку не бросят. Что Джордж и мог бы украсить своим присутствием, так это похороны, вот уж точно. Сейчас он пошел на станцию, будет чесать языком с машинистом и проторчит там весь вечер, лишь бы не маячить у всех перед глазами. Что ж, весьма мило с его стороны.
В отличие от некоторых своих ровесников Фил не путался с девицами и не опускался до скабрезных историй и плясок до упаду, принципы не те. Все-таки он был из Бёрбанков, и кое-какие убеждения у него имелись. Однако жизнь научила его быть терпимым