этом он взял с меня обещание никому не рассказывать об этой встрече. Подавая кофе, я узнала посетителя. Это был Аристид Бриан[16]. Он производил впечатление пожилого, уставшего и не совсем здорового человека. Бриан курил сигарету, зажмурив глаза. Пока я их обслуживала, они не произнесли ни слова. Я никогда и никому не рассказывала об этой встрече, даже мужу, но сейчас, когда Довгалевского и Бриана нет в живых, это уже не имеет значения.
В 1929 году в полпредстве появился молодой человек, сразу завоевавший всеобщую симпатию. Звали его Григорий Беседовский[17], он был военным атташе и прибыл из Токио, где занимал тот же пост. Чуть за тридцать, среднего роста – он мог показаться непримечательным, если бы не его неистощимое остроумие. При встрече со знакомыми он обязательно отпускал какую-нибудь шутку. Беседовского можно было узнать издалека: он носил кепку «по-ленински», на затылке. Квартира, где он жил с женой и двенадцатилетним сыном, располагалась на третьем этаже, прямо над апартаментами посла.
Беседовские часто бывали в гостях у второго секретаря полпредства Гельфанда[18] и его жены. Вскоре по полпредству стали ходить слухи о военном атташе. По крайней мере, об одном можно было сказать с уверенностью: с момента своей последней поездки в Москву Беседовский начал вызывать подозрение. Кроме того, нельзя было не заметить, что с ним из СССР приехали странные люди, которых все сторонились. Я в то время еще не знала, что это агенты ГПУ. Беседовский часто не ночевал дома, о чем его жена-полька поведала своей подруге мадам Гельфанд, а та, в свою очередь, поделилась этой историей с мужем. Гельфанд посоветовал жене не вмешиваться не в свое дело. Позже я поняла, что Гельфанд был доверенным лицом Беседовского и наверняка знал о его планах.
Однажды в полдень ко мне зашла вконец обезумевшая Наталья Смирнова: она только что стала невольным свидетелем яростного спора между полпредом и Беседовским. При виде молодой женщины они тут же смолкли, и Довгалевский грубо отослал свою секретаршу, что было на него не похоже. Мы с Натальей долго думали, пытаясь понять, что все это значит. Я рассказала об инциденте Трефилову, но он приказал мне помалкивать и не забивать голову мыслями о военном атташе, что, разумеется, лишь удвоило мое любопытство.
Как-то вечером, примерно в шесть часов, проходя по посольскому дворику, я столкнулась с Беседовским, на нем был темно-коричневый костюм и кепка того же цвета. Впервые этот очаровательный и общительный человек прошел мимо меня, не сказав ни слова. Однако я успела заметить глубокую царапину на его правой щеке. Каково же было мое удивление, когда на следующее утро я прочла в парижской газете о том, что той ночью Беседовский бежал из полпредства: ему удалось оторваться от преследователей и перебраться через смежную с посольством Италии стену. Уверена, что из посольства он мог бежать только через маленькую дверь в стене сада, прямо напротив окон кухни квартиры Довгалевского. Меня тут же охватило беспокойство: что будет с женой и сыном Беседовского? Вскоре