После окончания средней школы в 1950 году Юрий едет в Москву. Поступает в МГУ на искусствоведческий факультет, учится там два года, потом учится во ВГИКе на сценарном, который тоже не заканчивает, так как к этому времени главным становится литературное творчество.
Призвание поэта Юра Куранов почувствовал рано – в Москву он приезжает с тетрадкой своих стихов.
Уже в ранних стихах Юры Куранова видна рука опытного автора в смысле поэтического мастерства, правда, с душой непосредственной, юной и до прозрачности открытой.
Чем молнии дальше, тем гром осторожней.
Сначала, как будто по бочке порожней,
со звоном стуча в пересохшее дно,
вливается первой струёю вино.
Но вот осмелели раскаты глухие,
запели под струями доски сухие,
приветствуя гостя с полей своего
и силу, и звонкую удаль его.
А тот, ободренный радушным приёмом,
могучим потоком с раскатистым громом
ударился тяжкой струёю в бочонок,
и доски хохочут, гремя обручённо,
а в людях окрестных будя ароматом
желанье быть сильным, любимым, богатым.
Вот так же сверкнет на странице строка,
по смыслу иль чувству пока далека.
Но вот поползли со страницы раскаты,
сначала робки, высоки, легковаты.
Но сердце на эти далёкие звуки
откликнется тотчас приветственным стуком,
и вот уж радушьем его ободрён
гремит из строки накаляющий гром.
Повеет по векам и скулам бессонным
порывистым ветром, пропахшим озоном,
и смыслом гремучей строки озарён,
ты снова свободен, здоров и влюблён.
Так приходит вдохновение и рождается поэзия – как отклик сердца на вначале отдалённые, но всё более захватывающие таинственные мистические дуновения, вызывающие всплеск чувства и мысли.
Редактор «Нового мира» Твардовский, официально признанный большим поэтом, – возможно, отнёсся ревниво к поэтическому таланту молодого автора, почувствовав силу юной дерзновенности его поэзии, устремлённой вширь и ввысь от ограничивающих идеологических установок общественного устройства, которым он сам следовал, – и, назвав манеру Куранова «блоковщиной», не принял стихи в печать.
Куранов знакомится с Константином Паустовским, которого почитал потом всю жизнь, как своего любимого учителя. «Я был ошеломлен и обрадован, когда впервые раскрыл страницы книги К. Паустовского, – вспоминал он впоследствии. — С тех пор неотступно помогал он, как родной и несказанно близкий человек, искать и любить простые и на первый взгляд непритязательные мгновения, события, предметы, из которых складывается добро человеческой жизни. Как писатель, он одним из первых учил меня ценить живое дыхание слова, пение красок, мудрую