что этого будет достаточно.
4
Когда Скарлетт было восемь лет, отцовские стражники, чтобы удержать ее подальше от моря, сочинили пугающую историю про блестящий черный песок пляжа Дель-Охос:
– Черный он потому, что на самом деле это не песок вовсе, а сожженные кости пиратов.
В столь юном возрасте еще не набравшаяся ума-разума Скарлетт им поверила и целый год близко не подходила к берегу. В конце концов Фелипе, старший сын самого мягкосердечного стражника, открыл ей правду, сказав, что песок – это всего лишь песок, а никакой не прах пиратов. Однако ложь, как нередко случается в детстве, уже глубоко укоренилась в душе девочки, и, сколько бы раз ее впоследствии ни пытались переубедить, упорно продолжала считать пляж Дель-Охос кладбищем сожженных пиратских останков.
Сейчас, пробираясь в ночи к скалистой бухте Дель-Охос, освещенной голубоватым светом рябой луны, Скарлетт снова вспомнила ту давнюю ложь, которая, казалось, просачивается вместе с песчинками в ее туфельки и струится между пальцами ног. Справа пляж ограничивал острый черный утес, слева – старый разбитый причал, который вдавался в море и виделся Скарлетт огромным языком в обрамлении неровных зубов-камней. В ночь, подобной этой, она отчетливо ощущала, чем пахнет луна: смесью свечного воска и солью полноводного мерцающего океана.
Посмотрев на тусклый лик ночного светила, Скарлетт подумала о лежащих у нее в кармане таинственных пригласительных билетах, на которых металлическим блеском сверкали письмена. На миг ей даже захотелось изменить решение, поддаться уговорам сестры и собственному внутреннему голосу, уверяющему, что она еще не утратила способность мечтать.
Однако прежде она уже совершала подобную ошибку.
Фелипе купил ей и Телле места на шхуне, и они даже успели подняться на борт, но и за такое недолгое путешествие пришлось заплатить дорогую цену. Один из стражников поволок Теллу обратно в имение так грубо, что она лишилась чувств. А вот Скарлетт, напротив, оставалась в сознании, когда ее тащили прочь с пристани. Ее заставили стоять в прилив у самой кромки каменистого пляжа и наблюдать, как отец топит Филипе в океане, а сверкающие голубоватые волны тем временем лизали ее башмаки.
Лучше бы она сама утонула в ту ночь! Лучше бы ее голову отец удерживал под водой до тех пор, пока тело не перестало биться и не обмякло, точно выброшенные на берег мертвые водоросли. Люди поверили, что Фелипе погиб по неосторожности, и только Скарлетт знала правду.
– Если снова выкинешь подобное, твою сестру постигнет та же участь, – предупредил ее тогда отец.
И Скарлетт не сказала ни единой живой душе ни слова. С тех пор она стала оберегать Теллу, позволяя той думать, что просто сделалась чересчур заботливой. На самом деле ей одной было известно, что им никогда не покинуть Трисду живыми, если только их обеих не увезет ее муж.
Бившиеся о берег волны заглушали шум шагов, но Скарлетт все равно их услышала.
– Ты не та сестра, которую