произведений современного искусства. Я готов отдать за него все, что пожелаешь. Портрет должен быть моим.
– Он принадлежит не мне, Гарри.
– А кому же он принадлежит?
– Конечно, Дориану, – ответил художник.
– Он просто счастливчик.
– Как же жаль! – воскликнул Дориан Грей, не сводя глаз с собственного портрета. – Как же жаль! Я состарюсь, стану противным и страшным. А этот портрет навсегда останется молодым. Он никогда не станет старше этого июньского дня… Если бы все было наоборот! Если бы это я всегда оставался молодым, а портрет старел! За это я отдал бы, я отдал бы все, что угодно! Именно так, во всем мире нет вещи, которой мне было бы жаль за это! Я за это свою душу отдал бы!
– Ты вряд ли имел бы что то против такого соглашения, Бэзил, – засмеялся лорд Генри. – Тебя больше беспокоят линии на твоих картинах.
– Я бы очень возражал, Гарри, – сказал Голуорд.
Дориан Грей обернулся и посмотри на него.
– Думаю, именно так и произошло бы, Бэзил. Твое искусство для тебя важнее, чем твои друзья. Я для тебя не более, чем бронзовая фигурка. Я бы даже сказал, гораздо меньше.
Художник смотрел на него в изумлении. Это было не похоже на Дориана, так разговаривать. Что произошло? Он выглядел рассерженным. Его лицо покраснело, а щеки горели.
– Именно так, – продолжил он, – я для тебя вешу меньше, чем твой Гермес из слоновой кости, или серебряный фавн. Они нравиться тебе всегда. Как долго тебе буду нравиться я? Подозреваю, что до первой морщины. Теперь я знаю, что как только человек теряет свою красоту, какой бы она ни была, он теряет все. Твоя картина рассказала мне об этом. Лорд Генри Уоттон абсолютно прав. Молодость – единственная вещь, которую стоит иметь. Когда я пойму, что старею, я покончу с собой.
Голуорд потускнел и схватил его за руку.
– Дориан! Дориан! – Воскликнул он, – не говори так. У меня еще никогда не было такого друга, как ты, и уже никогда не будет. Ты же не можешь завидовать вещам, правда? Ты же прекраснее любой вещи!
– Я завидую всему, чья красота не умирает. Я завидую собственному портрету, который ты написал. Почему он будет иметь то, что я потеряю? Каждое мгновение отнимает что-то у меня и отдает это ему. О! Если бы это было наоборот! Если бы портрет мог меняться, а я мог оставаться таким, какой я есть сейчас! Зачем ты его написал? Наступит день, когда он станет смеяться надо мной, безжалостно насмехаться надо мной. Горячие слезы наполнили его глаза, он вырвался и упал на диван, нырнув в подушки, будто хотел помолиться.
– Это ты во всем виноват, Гарри, – с горечью сказал художник.
Лорд Генри пожал плечами.
– Это настоящий Дориан Грей, вот и все.
– Нет.
– Если нет, то какое я имею к этому отношение?
– Тебе стоило уйти, когда я просил, – процедил он.
– Я остался, когда ты меня просил, – ответил лорд Генри.
– Гарри, я не могу ссориться сразу с двумя своими лучшими друзьями, но вы заставили меня возненавидеть