поднял банку, и помахал ей Мопсу и Марте с Реми, которые все еще смеялись, сидя на софе, а потом чокнулся с Клюквой.
– Ты не передумал насчет одиночных путешествий?
– О чем ты думаешь, когда едешь вперед?
– Ты уходишь от вопроса.
– Если ты ответишь на мой, я подумаю над твоим.
Мне хотелось знать. Правда. Слишком долго я оставался глух к чужим историям, не слушал, что мне говорили, боялся сближаться. И сейчас мне хотелось понять, чего они ждут от дороги, куда идут, что хотят найти. Честно говоря, с того момента, как Мопс врезался в меня, мне начало казаться, что это был знак. И мне было все равно, Кора его послала, или Вселенная, или какие-то другие силы, я приобрел уверенность в том, что эти четверо не просто так объявились на моем пути. Но Клюква молчал, глядя вдаль, мне показалось, что он тоже пьян, а весь наш разговор не имеет никакого смысла. Я хотел уже уйти, но Пэт заговорил серьезно и проникновенно, так тихо, что мне пришлось наклониться к нему, и со стороны могло показаться, что мы парочка, уединившаяся, чтобы пошептать друг другу интимные мерзости.
– Об отце. Я всегда думаю об отце. Он был удивительным человеком. Таким же сильным, как Марта, и очень смелым. Меня назвали в честь него, и я всегда думал, что недостоин того, чтобы носить имя такого великого человека. Он был намного старше мамы. До того, как они познакомились, работал в госпитале во Вьетнаме, лечил людей, потом помогал строить новые больницы, школы. Жил какое-то время в Тибете, учился у монахов, ходил по горным деревням и учил детей, совершенно бесплатно, нянчился со всеми. Был даже на Северном полюсе, с какой-то экспедицией, они взяли его, как врача, он потерял там ногу, вытаскивая из-под льдины двух щенков хаски. И даже увечье не испортило его, он хотел посмотреть весь мир, помочь всем, кого встречал на своем пути. Мама влюбилась в него с первого взгляда на каком-то благотворительном вечере, который он устраивал со своим коллегой. Он к тому времени свыкся с протезом, и всю ночь они с матерью танцевали. А на следующий день мама, не сказав ничего родителям, сбежала с моим отцом в Португалию. Я там родился, рос, почти не видя отца, который все время разъезжал по свету. Ты, кстати, не говоришь по-португальски?
– Нет.
– Никто не говорит. Марта знает несколько фраз, но больше не хочет ничего учить.
– Так что случилось с твоим отцом?
– Пойдем, возьмем еще пива.
Клюква махнул рукой Джереми, Мопсу и Марте, но они даже не заметили. На входе мы столкнулись с Яном. Глаза его еще сильнее покраснели, смокинг помялся, а нос выглядел так, точно его ткнули в миску с сахарной пудрой. Он довольно вяло мотнул головой и протиснулся к перилам. Я вспомнил смесь злобы и испуга, когда он спрашивал, осуждаю ли я его, и мне стало жаль беднягу. Пэт тащил меня за собой на второй этаж, я не спрашивал, зачем мы туда поднимаемся, если внизу полно выпивки. Наконец, он остановился у одной из дверей, огляделся по сторонам и шагнул в темную комнату. Послышалась какая-то возня, а потом загорелся ослепительный свет, резанувший уставшие глаза. Помещение было раза в два больше, чем комната Яна, и в тысячу раз чище. Вдоль стен