приют в этом в мире большом?
Су Дунпо (Су Ши)
В котле с кипящей водой нет холодного места.
Чаньское изречение
Не зря говорят в народе: ночь – щит беглеца и покров для спасения. Никем не замеченный, мальчик достиг куреня.
Собаки после праздника обожрались костей и теперь если поднимали лай, то лишь в бестолковых распрях между собой, устраивая драки за припрятанные остатки вчерашнего пиршества. Впрочем, к Тэмуджину они давно привыкли, потому не стоило беспокоиться, что четвероногая охрана устроит переполох из-за него.
Люди спали, однако следовало сохранять осторожность: мало ли, вдруг кому-нибудь понадобится выйти из юрты по нужде – увидит беглеца, поднимет крик, тут-то и конец всем его мечтам о свободе.
Чутко прислушиваясь к ночным звукам, он преодолевал участки открытого пространства короткими перебежками: от повозки – к коновязи, от коновязи – к новой повозке. Одна собака, деловито трусившая мимо, вдруг заинтересовалась пришельцем: то ли не узнала Тэмуджина, то ли сочла его поведение странным. Она, остановившись, некоторое время смотрела на мальчика. Потом подошла к нему.
– Тихо, не поднимай шума, я свой, – едва слышно прошептал он, стараясь не показать своего страха. – Ты же меня знаешь. На вот, понюхай.
Он медленно протянул руку, и собака её обнюхала. После чего позволила себя погладить. И, удостоверившись в том, что человек не представляет опасности, затрусила прочь. А Тэмуджин продолжил своё движение: от повозки – к коновязи, от коновязи – к новой повозке…
В зыбком предрассветном сумраке, когда на небе уже потускнело всевидящее лунное око и поредели звёздные россыпи, но солнце ещё не вынырнуло из-за горизонта, беглец неслышной тенью скользнул под полог знакомой юрты.
***
Старый Сорган-Шира проснулся затемно. Немного поворочался на войлочной постели, пытаясь снова погрузиться в призрачный мир сновидений, но тщетно. Тогда он решил: раз уж ему не спится, надо заняться каким-нибудь полезным делом. Встал, оделся, взял кожаное ведро и отправился доить кобыл. Покончив с этим, вернулся в юрту. Растопил очаг, потом сообразил, что завтрак готовить рановато, дочь проснётся – пусть она, как обычно, приготовит, а затем уж и сыновей можно разбудить. Однако огонь в очаге не стал тушить: с ним веселее домашним духам, да и ему самому. Огляделся по сторонам: чем бы ещё заполнить бессонное время? Разве что заняться пахтаньем, не сидеть же бездельно, как суслик в степи. Человек тем и отличается от бездумного зверья, что умеет всё употребить себе на пользу, даже бессонницу, которая приходит с возрастом.
С этой мыслью Сорган-Шира перелил в деревянную маслобойку скисшее кобылье молоко из двух больших глиняных кувшинов (позже надо не забыть наполнить их свежим молоком из ведра), вооружился увесистой берёзовой мутовкой и, усевшись поудобнее на войлок, приступил к привычному делу.
Молоко кружилось под мутовкой, образовывая воронку,