пожар. Из разных племён стекались к нему отважные лихие багатуры, жаждавшие ратных подвигов и грабежа. Его улус неуклонно разрастался. Но всё чаще вспоминал Чингис слова Хасара, сказанные после битвы в ущелье Дзеренов, – о том, что не будет ему покоя, пока жив Джамуха. Сердце и рассудок подсказывали, что брат прав. Ибо так уж водится в мире, что не бывает более злых и непримиримых врагов, нежели рассорившиеся друзья и родичи.
И в самом деле, завистливый анда не желал смириться с возвышением того, с кем он прежде делил опасности и невзгоды, ходил в совместные набеги и коротал время привалов у одного костра. Возненавидев былого побратима лютой ненавистью и желая его гибели, Джамуха плёл интриги и собирал вокруг себя недовольных нойонов. Наконец в год Курицы (1201) ему удалось собрать враждебных Чингис-хану вождей на курултай. В урочище Алхуй-булах, расположенное у слияния рек Эргуне и Кан-мурен, съехались ханы и знатные нойоны от хонкиратов, икиресов, куруласов, дорбенов, сальджиутов, хадагинцев, ойратов. Были и представители многих влиятельных татарских родов. От тайджиутов явился Таргутай Кирилтух, от меркитов – Хуту, сын Тохтоа-беки, а от найманов – сам хан Буирух. На курултае уговорились выступить в поход против Чингис-хана и ван-хана Тогорила, вверив Джамухе командование объединёнными силами племён. А для того чтобы возвысить Джамуху над Чингис-ханом и Тогорилом, его провозгласили гурханом51.
Получив известие о войне, Чингис понял, что наступил решающий момент, и судьба всех его устремлений не терпит отсрочки. Следовало действовать быстро и решительно.
Он послал гонца к ван-хану. Соединив свои войска, Тогорил и Чингис-хан двинулись вниз по течению Керулена навстречу противнику.
***
Месть стареет, но не забывается.
В урочище Койтен – между озёрами Буир-нур и Кулун-нур – враги встретились. Завязалась битва, затянувшаяся надолго. Чингис-хан всё время был в гуще сражения. Крепко сжимая конский повод одной рукой, другой он размахивал с неукротимой энергией, разя мечом налево и направо, и толчки крови в его ушах сливались с лязгом металла, лошадиным храпом, воинственными криками всадников и стонами поверженных наземь, раненых и умирающих.
Казалось, битва продолжалась целую вечность. С наступлением сумерек противники разошлись, огородившись телегами, а с первыми лучами солнца вновь сшиблись в смертельном противоборстве. Хмель отваги и ярости туманил головы воинам, но от этого их руки не лишились твёрдости, удары мечей были точны и беспощадны. Теснили друг друга то одни, то другие, сражение достигло наивысшего накала, однако перелома в нём всё не наступало. Вдобавок внезапно разразилось ненастье: задул ураганный ветер, в небе загромыхали гулкие раскаты грома, и хлынул холодный проливной дождь.
– Видно, мы прогневили небеса! – подняв лицо навстречу низвергавшимся струям злой воды, воскликнул найманский хан Буирух. – Я уже потерял здесь половину своих нукеров. Если завтра враг явится в мой улус – с кем буду