Евгений Петропавловский

Чингис-хан, божий пёс


Скачать книгу

слушайте же и передайте Хадаган: после того как она отгорюет по покойнику, я возьму её в жёны. Ваша сестра станет ханшей, а вы – моими родичами.

      Так он решил.

      И это свершилось. Миновал непродолжительный срок, и в ханском стане – невдалеке от юрты, в которой жила Бортэ – появилась ещё одна юрта. В ней поселилась Хадаган, вторая жена Чингиса.

      А Чимбай и Чилаун вошли в ближний круг ханских нойонов. Кроме того, им была дана привилегия полностью оставлять себе всё добытое на войне и охоте, не отделяя долю хану.

      ***

      После разгрома в урочище Койтен Джамухе с его джаджиратами удалось оторваться от преследования и уйти в родные кочевья.

      Он проиграл, но за него расплатились другие.

      Впрочем, даже после этого Джамуха не помышлял о том, чтобы обуздать свой злопамятливый нрав. Если б ведал, сколько сокрушительных неожиданностей ждёт его впереди – и то вряд ли нашёл бы в себе силы остановить безжалостный ветер событий. Таков уж он был, и ничто не могло его сделать другим.

      А Чингис-хану и Тогорилу вскоре стало не до Джамухи. Им пришлось совместными усилиями отражать нападение меркитов. Затем, с наступлением года Собаки (1202), возникла новая угроза: Чингису донесли, что татары готовят мщение – выжидают удобного момента, собираясь выступить в набег на его улус. Он уговаривал ван-хана действовать без промедления – ударить по заклятым врагам первыми. Но Тогорил неожиданно отказался:

      – Стар я стал, чтобы дни и ночи проводить в седле, все мои кости ноют, просят покоя. Да и не стоит верить слухам, мало ли что люди наболтают. Не горячись, как молодой жеребец, впереди у тебя ещё много славных дел. А насчёт татар – пусть время покажет, где правда, а где ложь, и тогда уж мы решим, как поступить.

      Лукавил ван-хан. Хоть и чувствовал он порой тяжёлую поступь времени, а всё же не считал, что приближается возраст покоя, и воинственные помыслы не были чужды старику. Однако не по душе стало Тогорилу стремительное возвышение Чингис-хана, потому он и не торопился с поддержкой. К тому же за спиной своего молодого союзника ван-хан уже тайно сносился с Джамухой, который приезжал в его стан и настойчиво убеждал:

      – День ото дня растёт сила выскочки. Мои люди уходят к нему со своими семьями, уводят стада и боголов. В степи становится тесно, он взбаламутил народ и не желает покоя. Если так дальше пойдёт, то недолго нам осталось владеть родовыми улусами. Анда ни в чём не видит пределов, такие, как он, и в улыбающееся лицо готовы пустить стрелу. О да, он не остановится, пока не отберёт власть у каждого, до кого сумеет дотянуться. В душе у него совсем не то, что он говорит, нельзя ему доверять. Уж я-то его знаю: уничтожит нас с тобой и многих других, как только ему представится удобный случай. Прислушайся к голосу разума: мы должны затоптать искры, прежде чем разгорится пожар.

      Эти речи подогревали властную ревность и опасения ван-хана. Однако Тогорил колебался, взвешивая и соизмеряя возможности сторон:

      – Да-а-а, такой