палату. Но когда мой муж спросил о причинах этого внезапного улучшения условий – и я рассказала ему о великодушии Маргарет, – его реакцией было полное неприятие, резкое и решительное.
– И какого черта она это устроила?
– Это ее подарок. Мне.
– Ты что, выпрашивала у нее подачки?
Я уставилась на него круглыми от удивления глазами:
– Тони, что ты…
– Признайся, пела Лазаря, била на жалость?
– Ты действительно думаешь, что я на такое способна? По-твоему, это на меня похоже?
– Ну, ей же явно стало так жалко тебя, бедняжку…
– Я повторяю: это подарок. И ее искреннее желание помочь мне…
– Мы его не принимаем.
– Но почему?
– Потому что я не принимаю подачек от богатеньких американок.
– Это не подачка. Она мой друг и…
– Я сам за все заплачу.
– Тони, но счет уже оплачен. И вообще, не вижу проблемы!
Молчание. Я, конечно, понимала, что проблема есть: это гордыня Тони. Он, разумеется, никогда бы этого не признал. Поэтому он только пробормотал:
– Лучше бы ты сначала посоветовалась со мной.
– Понимаешь, это было сложно – ты весь день не звонил. А пока меня не перевели сюда, где есть телефон прямо у кровати, мне трудновато было стоять и дозваниваться тебе самой. Учитывая, что мне велели как можно меньше двигаться.
– Как ты себя чувствуешь?
– Кожа зудит поменьше. И я даже передать не могу, как рада, что выбралась из той богом забытой палаты.
Пауза. Тони не смотрел на меня.
– На какой срок Маргарет оплатила палату?
– На три недели.
– Хорошо, я буду оплачивать ее дальше, сколько потребуется.
– Отлично, – сказала я спокойно, преодолев искушение сказать: «Лишь бы ты был доволен, Тони». Вместо этого я показала на пакет из универсама «Маркс и Спенсер», который он не выпускал из рук, и спросила: – Неужели, прибыл ужин?
Тони пробыл у меня целый час – наблюдая, как я поедаю принесенные им сэндвичи и салат. Рассказал, что звонил в «Пост», разговаривал с Э. Д. Гамильтоном и сообщил ему, что я внезапно попала в больницу.
– Уверена, он был безутешен, – отозвалась я.
– Да уж, безумного участия я в его голосе не уловил.
– Ты что-нибудь сказал ему о том, что я вышла из строя на несколько недель?
– Я не такой тупой.
– Мне бы хотелось самой сообщить об этом главному.
– Подожди пару деньков, отлежись, приди немного в себя. А то сейчас ты совсем никакая.
– Да, ты прав. И больше всего мне сейчас хочется отключиться на три недели, отоспаться, а потом проснуться и обнаружить, что я уже не беременна.
– Все будет хорошо, – утешил Тони.
– Конечно… когда перестану выглядеть так, будто меня избил муж.
– Никто все равно не поверит, что тебя избил муж.
– Почему это?
– Потому что ты крупнее меня.
Я невольно рассмеялась. Тони – я снова отметила это – всегда удавалось