Он нагнулся и чмокнул меня в макушку.
– Не повезло тебе, гляди теперь на меня. – Я услышала собственное бесцветное хихиканье.
– После того, как ты грохнулась вчера лицом о пол, я ожидал, что будет намного хуже.
– Это утешает. Почему ты мне сегодня не позвонил?
– Потому что мне сказали, что до трех часов ты была в отключке.
– А после трех?
– Летучки, сдача материала, все такое. Это называется работой.
– Прямо как у меня. Я сейчас работаю – знаешь, на кого? На тебя.
Тони глубоко вздохнул с таким видом, будто все ему наскучило, – способ показать мне, что ему не нравится, в каком направлении пошел разговор. Но несмотря на мою вызванную лекарством заторможенность, я продолжала злиться. Именно в этот момент я вдруг почувствовала, что меня разрывает от обиды и гнева на всех и вся – и особенно, особенно на этого скрытного, закомплексованного типа, притулившегося на краешке моей кровати. Это он, именно он виноват во всем этом кошмаре – ведь это же из-за него я беременна. Этот эгоистичный урод. Это дерьмецо. Этот…
А мне казалось, что эти таблетки должны успокаивать…
– Спросил бы хоть, все ли в порядке с ребенком, – проговорила я образцовым медикаментозно-ровным голосом.
Тони снова шумно втянул воздух. Никаких сомнений, он считает минуты в надежде скорее улизнуть из этого места и радуется, что избавился от меня на эту ночь. А потом, если повезет, я, может быть, еще раз упаду вниз физиономией и освобожу его еще на пару деньков.
– Ты же знаешь, как я за тебя волнуюсь, – сказал он.
– Конечно, знаю, Тони. Ты прямо-таки излучаешь тревогу.
– Видимо, это называется «посттравматический шок»?
– Ага, конечно. Валяй запиши меня в полоумные и проклинай тот день, когда со мной познакомился.
– Да что, черт побери, они с тобой сделали?
Голос за спиной Тони произнес:
– Ей дали валиум, раз уж вы спросили. И насколько я вижу, препарат не возымел желаемого эффекта.
Возле кровати стоял мистер Десмонд Хьюз собственной персоной, с моей картой в руках, в бифокальных очках на самом кончике носа. Я спросила:
– Доктор, с ребенком все нормально?
– И вам доброго вечера, миссис Гудчайлд. О да, все прекрасно.
Он повернулся к Тони:
– Вы, должно быть, мистер Гудчайлд?
– Тони Хоббс.
– Да, верно, – пробормотал Хьюз, едва кивнув. Затем обратился ко мне с вопросом: – Ну-с, как мы себя чувствуем? Трудные были двадцать четыре часа, полагаю?
– Скажите про ребенка, доктор.
– Насколько я могу судить на основании ультразвукового сканирования, все обошлось, ребенок не пострадал. Вы же, думаю, страдаете от проявлений холестаза.
– Проявлений чего? – переспросила я.
– Я говорю о хроническом зуде. Довольно частое явление у беременных… и нередко появляется в сочетании с преэклампсией, то есть, как вы, может быть, знаете…
– Высоким давлением?
– Прекрасно… хотя мы, клиницисты, предпочитаем называть это артериальной гипертензией.