регенерации раньше имелись в каждом мед отсеке. Есть и сейчас, да что толку? Всё вроде исправно, а запустить нет возможности.
– Жаль, – вставил Тим, наверное, чтобы просто что-то сказать. Сейчас старая травма и собственный рост заботили меньше всего.
– Ещё пять дней стационара, и получишь под зад, – вынес лекарь вердикт, бегло взглянув на показания прибора. – По поводу твоего вопроса скажу так. Доставили тебя с места боя, дрался ты вроде за нас, а здесь, поверь, о таких вещах помнят.
Последние слова дали надежду. Призрачную. Но уход и нормальная пища, что строго по часам развозилась по боксам, позволяли надеяться. Потянулись дни безделья, о котором мечтал последние годы. Забытое чувство сытости, удобная постель, а главное, полный покой, доставили неизбалованному комфортом Тиму неимоверное наслаждение.
Открыв как-то глаза, увидел, как, всматриваясь в лица раненых, идёт та самая девушка, заходившая в арсенальный распределитель. Её звали Салима, так называл рослый пехотинец.
Глядя из-под ресниц на застывший против него силуэт, Тим делал всё, чтобы не выдать себя движением. Теперь и он убедился, что действительно на кого-то похож. Пришла она именно к нему, поскольку, постояв какое-то время, направилась прочь, больше не взглянув ни на один из боксов.
***
Доктор не зря говорил, что даст под зад. На крейсере добрый пендаль при выписке являлся традицией.
– Нагнись, – скомандовал доктор у порога медблока.
Подобное вызвало бы улыбку, но, видя знакомое лицо у выхода из медотсека, Тим нервно втянул голову в плечи. Имени его не помнил, но хорошо помнил по той болезненной ночи. Нетерпеливый жест, адресованный доктору, убедил, что пришёл он по его душу.
Такой силы удара Тим не ожидал. Бил доктор со знанием дела. Без боли, но ступни оторвались от пола, и его буквально вынесло за порог.
– Убьёте, док, – нежданно-негаданно вступился коротко стриженный, коренастый пехотинец.
– Вы его полночи убивали – не смогли, а я пну разок и прикончу? – парировал лекарь и, повернувшись к Тиму, добавил, – видеть тебя здесь больше не хочу. Понял меня?
Послушав тишину, он добавил.
– Видеть не хочу в качестве мяса. А так, заходи.
– Зайду, – как за спасительную соломинку схватился Тим за его приглашение.
***
Шли молча. Пехотинец шагал впереди. Он ни разу не обернулся, будто зная, что Тим покорно плетётся сзади. Так и было. Послушно шагая следом, стремясь отвлечься от невесёлых мыслей, Тим молча глазел по сторонам.
За последние дни на крейсере многое изменилось. Ещё попадались следы недавних боёв. Их было много, но восстановительные работы шли полным ходом. Крейсер походил на растревоженный муравейник. Искрила сварка, по палубам тянули гроздья проводов, менялась обивка и сгоревшие блоки.
Свернув с магистрали, оказались в гулком полутёмном зале с рядом высоких, чем – то похожих на пни деревьев агрегатов. Сотни разноцветных огоньков, символов и непонятных электронных знаков, мерцающих