из баллончика, – дошло наконец до Алексея. – Вот сволочи!..»
Димка расстроенно махнул ручищей и, кряхтя, кокнул о край сковороды первое яйцо. За окном кухни сияла синева и звенели последние сосульки. С добрым утром!..
– Зубы-то хоть целы?
Вместо ответа Димка бросил на столик скорлупу и протянул руку за вторым яйцом. Костяшки пальцев были невредимы – стало быть, даже ни разу не ударил в ответ.
Сложные чувства обуревали Алексея Колодникова. Конечно, он был потрясен. Конечно, ему было жалко Димку. Однако, кроме этих вполне понятных и в общем-то благородных движений души, Алексей к неудовольствию своему ощутил еще и некое подленькое ликование: ага, дескать! А шумел-то, шумел! Глаз он им на пятку натянет!.. Вот и натянул… Так-то, дружок! Как ни строй из себя крутого, как ни играй накачанными бицепсами-трицепсами…
Колодников досадливо тряхнул головой, избавляясь от неприличного, мелкого злорадства, потом вспомнил про Александру и спешно прикрыл дверь кухни. Рыданий и воплей, понятно, не избежать в любом случае, но все же будет лучше, если это стрясется в его отсутствие.
– Я сейчас в райотдел милиции иду, повестку прислали – в связи со вчерашним… – понизив голос, начал Колодников, однако завершить фразу ему не удалось.
Димка резко обернулся, вновь ужаснув отца глянцевой сине-багровой маской.
– Фтобы ментам – ни флова!.. – угрожающе предупредил он и, помолчав, добавил мрачно: – Фам вавбевуфь!..
Сам он разберется! Алексей открыл было рот, но, так ничего и не сказав, безнадежно махнул рукой. Уж кому-кому, а ему-то Димкино упрямство было хорошо известно. Генетика…
Здание райотдела Колодников в прошлый раз как следует не разглядел: во-первых, дело было ночью, а во-вторых, привезли и увезли его тогда на милицейской машине. Теперь же, при свете дня, строение показалось Алексею громоздким и угрюмым, несмотря на обилие стекла и наличие вертикальных бетонных ребер, придававших плоскому фасаду вид гигантской батареи парового отопления. Переступив порожек высокой двери, являвшейся частью железных ворот, Алексей оказался в загадочном помещении, прямо-таки угнетающем полной своей бессмысленностью: просторная бетонная призма с мощным скатом пола – градусов, наверное, под тридцать. Если для машин – то слишком круто, да и куда бы они въезжали, эти машины, если наверху их ждала такая же площадка, как и внизу, – не шире полутора метров, а дальше – глухая стена! Разве что трупы подследственных сволакивать по такому скату… Впрочем, справа бетонный склон был прорезан узкой лестницей, взбегающей к жестяным двустворчатым дверям.
За ними располагалась столь же обширная бетонная клетка, назначение которой (не в пример первому помещению) угадывалось довольно легко, поскольку была она перегорожена толстыми железными перилами, снабженными вертушкой. Справа (Опять справа… Милиция всегда права!) наличествовало окошко с форточкой, где должна была, по идее, присутствовать физиономия под милицейской фуражкой. Но это, конечно, по идее… Когда Колодников, не решаясь пройти сквозь вертушку без разрешения, просунул