резво отскочила. Но настырный козлобородец не отставал и ей пришлось бегать от него по зале. Козлобородому заступали дорогу, ставили подножки, вокруг раздавался смех. Увидав эту погоню, царевна Катерина весело всплеснула руками.
– Пятнашки! Будем в пятнашки играть! Или нет, лучше в жмурки. Ты первый водишь.
И она, оглянувшись, подхватила со стола рушник, приступила к козлобородому, чтоб завязать глаза.
– Постой, царевна. Успеешь, завяжешь, да чур, уговор, играть по-святочному будем.
– Это как же?
– Али не знаешь? Кто кого ловит, тот того целует.
Катерина захохотала и с удовольствием согласилась:
– Годится.
В жмурки захотели играть все. Старшие, чтоб не зашибли их, расселись по стенам и тоже от души смеялись, глядя, как ряженые ловят визжащих девиц и крепко целуют их, невзирая на сопротивление, а потом, завязав попавшейся деве глаза, наперебой стараются попасться под руку водящей.
Домой вернулись поздно и на другой день поздно встали, уж при свете. Отец уже знал, что Марию ко двору берут, был доволен – пронесло, царский гнев отошёл. Выезд в Москву был назначен на другой день, и с утра начались хлопоты сборов в дорогу. Пелагея с ног сбилась – слыханное ли дело, за один день собраться! Укладывала сундук да приговаривала, что, мол, стоило ли сюда ехать, чтоб, почитай, сразу в Москву возвращаться.
Марии и хотелось опять в Москву, и грустно уезжать было: вроде и привыкла уж тут. Да и Наташу оставлять жалко, так сроднились они за эти дни, будто год вместе прожили.
– Ничего, – утешала её невестка, – Вот армия против турка пойдёт, царевна и обратно вернётся, и ты, конечно, с ней. Да, Вася говорил, что донесение-то он в Москву повезёт, ты поцелуй его за меня, скажи «жду». А там, – Наталья хитро улыбнулась, – и Сашу, может, возле государя встретишь, вот и помиритесь.
Мария вздохнула. Саша. Все эти дни она будто и не думала о нём, он просто всегда был с ней, в её мыслях и в душе.
Выехали рано, в каретах додрёмывали, при свете остановку на завтрак сделали, а после завтрака Марию и остальных фрейлин в карету к царевне Наталье Алексеевне пересадили. Было их всего трое: кроме Марии ещё Варвара Свиньина и Нина Цицианова – та, что с Сашей так ловко танцевала. Принялась их царевна сразу наставлять о правилах придворного поведения, и от себя говорила, и читала по тетради, посланником Василием Долгоруким писанной. Читала Наталья Алексеевна внятно, не торопясь, изредка поднимая глаза и поясняя малопонятные слова. Потом, утомившись, тетрадь закрыла, потянулась.
– Понять вы должны, боярышни, сколь важно, чтоб вы все правила обхождения до тонкостей знали. Государь наш бьётся, чтобы сделать Россию истинно великой державой и хочет двор иметь не хуже других европейских. В том мы помогать ему должны, сколько сил наших хватит.
Мария искоса поглядывала на новых своих подружек. Нина Цицианова, черноволосая, с большими чёрными глазами и с большим же чётко очерченным ртом. Варя Свиньина, напротив, светленькая, чуть рыжеватая, с очень белой прозрачной кожей и мелкими аккуратными