чуть не загнулся. – Лейтенант мрачен. – Хозяйка не даст соврать. Думаю, на входе установлена какая-то лучевая пушка. Может, инфразвуковая.
– Бред, – говорит Родион.
– Почему сразу бред? – заступается Лида. – Военным виднее.
Наташа, растерявшая следственный энтузиазм, начинает подвывать, и Таня прощает ей покушение на рыжие кудри. На сцене вновь появляется аптечка. По комнате растекаются запахи мятные и камфорные. Они кажутся весьма уместными в дряхлой, как выяснилось, квартире, где вместо Тани было бы правильно жить старушке.
– Это важно, но сейчас не главное, – говорит Евгений. – Лучше попробуем восстановить события, тогда будет понятнее, что делать. Может быть. Все равно, насколько я понимаю, никто не рискнет повторить попытку сбежать. Давайте, начнем с вас, – приглашает он Шурика, который к нему ближе всех.
– Я ничего не помню, – отрезает танкист. – Я шел в Академию. Очнулся здесь. Это все.
Тучный Родион недоверчиво хмыкает. Правда, его отчет не менее лаконичен. Он успешный переводчик-синхронист, озвучивает фильмы. Лег поздно, дома, очухался благодаря утюгу. Евгений – мастер спорта по фигурному катанию. Проснулся, имея в планах отработать тулупы двойные, тройные и четверные, однако вмешалась зубная боль. Он принял таблетку, собрался к врачу. Дальше, как принято выражаться, провал. Таня смотрит на Евгения удивленно. Тот настоящий богатырь для фигуриста. Лед под Евгением, наверно, трещит. Евгений без всякой нужды добавляет, что катается под песню «Вдоль по Питерской» – и попадает, так сказать, в цвет.
– Мы бегаем по утрам, – сообщает Наташа. – С Лидой, по набережной.
Она кивает на долговязую соседку. Лида настолько испугана, что не в состоянии даже кивнуть, и только рябь пробегает по носатому лицу.
Андрей скребет горелую шерсть.
– Позвольте пару вопросов, это касается всех. Не возникло ли перед провалом странного ощущения – резкого запаха, звука, вспышки? Чего-то еще?
Пустые надежды. Никто ничего подобного не испытал, да и сам он не слышал о случаях массовой эпилепсии, способной вдруг поразить разбросанных по городу и ничем не связанных между собой людей.
– Четвертый этаж, – бурчит танкист. – Бросить бы простыни.
– Попробуйте, – бормочет Таня, но Шурик просто болтает.
– Выведите нас кто-нибудь, – шепчет чернявая Лида, близкая к истерике.
От Родиона скверно пахнет. Обильный пот отличается редкой едучестью. Андрею вспоминается цирковая арена с опилками.
– Есть одна странная вещь, – спокойно произносит красавица Соня.
– Одна? – усмехается Евгений.
– Не цепляйтесь к словам. Если я правильно поняла, здесь собрались незнакомые люди. Кроме нас, – она кивает на Родиона. – И вас, – она обращается к толстой Наташе и тощей Лиде. Но вы бежали по набережной. Если вас похитили, то ясно, почему обеих.
Наташа ничего не понимает, но рада слышать речь ровную и размеренную. Лида пребывает в прострации. Мужчины напряжены, лейтенант шевелит