но тебе стоит подумать и о том, чтобы перейти на сигареты с фильтром. Они гораздо мягче для горла.
– О боже! Послушайте только этого Брин-Морского аскета! Имбирное пиво, сигареты с фильтром. Еще скажи, что на следующих выборах ты будешь голосовать не за Рузвельта, а за Дьюи, если его выдвинут кандидатом в президенты.
– Ты же знаешь, что я бы никогда этого не сделала.
– Кажется, это была шутка, Эс. Хотя должен сказать, отец был бы шокирован, если бы ты не проголосовала за республиканца.
– Он продолжает настаивать на том, чтобы я, как примерная девочка, вернулась в Хартфорд.
– Но ты ведь не вернешься туда после колледжа?
– Он поставил меня перед жестким выбором, Эрик.
– Нет, он просто разыгрывает старый, как мир, покерский прием. Ставит по-крупному, делая вид, будто у него на руках стрит-флеш, и берет тебя на испуг. Ты можешь разоблачить его блеф, согласившись на работу в «Лайф». И хотя он будет скрипеть зубами и стонать – а может, даже и побряцает оружием в стиле Тедди Рузвельта, – в конечном итоге он смирится с твоим выбором. Вынужден будет смириться. В любом случае, он ведь знает, что я присмотрю за тобой в этом огромном и развратном городе.
– Вот это его и пугает, – сказала я и тотчас пожалела об этом.
– Почему?
– О, ты сам знаешь…
– Нет, – совершенно серьезно произнес Эрик. – Я не знаю.
– Наверное, он думает, что ты сделаешь из меня неистовую марксистку.
Эрик снова закурил. Его взгляд стал сосредоточенным, и он пытливо разглядывал меня. Мне показалось, что он вмиг протрезвел.
– Он не так сказал, Эс.
– Именно так, – ответила я, но не очень убедительно.
– Пожалуйста, скажи мне правду.
– Я сказала тебе…
–…ему не понравилась идея, что я буду присматривать за тобой в Нью-Йорке. Но, разумеется, он объяснил, почему считает, будто я могу дурно влиять на тебя.
– Я действительно не помню.
– А вот теперь ты мне лжешь. А ведь мы не лжем друг другу, Эс. – Брат взял меня за руку и тихо сказал: – Ты должна сказать мне.
Я подняла голову и выдержала его взгляд.
– Он сказал, что не считает тебя образцом морали.
Эрик промолчал. Он лишь глубоко затянулся сигаретой и слегка закашлялся.
– Конечно, я так не думаю, – сказала я.
– В самом деле?
– Ты же знаешь.
Он затушил сигарету в пепельнице и залпом допил коктейль.
– Но если бы это было правдой… если бы я «не был образцом морали»… это имело бы для тебя значение?
Теперь настала его очередь выдержать мой взгляд. Я знала, о чем мы оба думаем: этот вопрос мы всегда обходили стороной… хотя он постоянно витал в воздухе. Так же, как и у родителей, у меня были свои подозрения насчет сексуальной ориентации брата (усугубляемые тем, что в его жизни не было ни одной девушки). Но в те времена было не принято