густую матерную окраску.
Полковник частенько вспоминал чью-либо мать и обещал, что если не он лично, то группа третьих лиц совершит противоправные действия сексуального характера, с человеком, заставившим его так сердиться; выражал он эту мысль, естественно, в более короткой и удобоусвояемой форме. Вот и сейчас Гончаров матерился, со злобой выплевывая слова в щелку между губами и десятой сигаретой. Как это не парадоксально, но при всем гневе и даже в порыве ярости, Владимир Сергеевич не старался ужалить или унизить собеседника.
– Хоть бы суицид, господи. Пусть это будет суицид, – начальник отделения покачал головой, затушивая окурок в переполненной пепельнице, когда раздался стук, и дверь открылась.
– Можно?
– Давай, – рявкнул Владимир Сергеевич заглянувшему следователю, – дверь не забудь, – добавил он тише, но от этого ничуть не спокойнее.
– Тело отвезли в морг, ждем заключение после экспертизы.
Слов Борисову хватило ровно на столько, чтобы дойти до стола начальника. Рядом, словно тень, скользил Шилов.
– Епта, все что ли?
– Фото сделали, но… – опомнился следователь, покосившись на скрывшуюся под окурками пепельницу.
– Запрягай уже! Суицид?
– Нет, точнее, вряд ли, – покачал головой Евгений, поджав нижнюю губу.
Услышав ответ следователя, Владимир Сергеевич осел, как старое тесто, закатил глаза, и тихо, но отчетливо протянул шестую ноту.
– Висяк? Документов нет, нихера нет?
– Нет, – оживился Борисов, – документов нет, но, совсем не обязательно, что это глухарь. На теле погибшей обнаружены странные шрамы. Мы думаем, что экспертиза сможет объяснить их происхождение и тогда, вполне вероятно, будет проще вычислить подозреваемых.
– Их было несколько? Почему подозреваемых?
– Владимир Сергеевич, – Борисов игнорировал вопрос начальника и продолжил свою мысль, – если заявлений от родственников не будет, можно ведь и дело покамест не заводить?
С придыханием Гончаров вновь взял ноту ля.
– Вы вообще, что ли охренели? Можно, конечно, можно, но это уже полный… Если потом это говно всплывет, что мы дела не заводим, дабы рейтинг этой гребаной раскрываемости не портить, это все, мать его, хештег. – Полковник сложил указательные и средние пальцы на обеих руках так, что получилась решетка. – Что за удивление? Дочка недавно показала символ, говорит модный. А, хрен с ним, – затряс головой начальник.
– Да нормально всё будет, Владимир Сергеевич, – подключился к разговору криминалист, – шрамы действительно странные. Я уверен, что Брянский даст ответ об их происхождении и точном времени смерти, а это уже полдела. Там, глядишь, и алкоголь найдется, тогда прикинем ее маршрут, близлежащие магазины, кафе.
В словах Шилова была логика, они внушали доверие, надежду и даже некоторую уверенность, но Владимиру Сергеевичу было не до этого. Полковнику требовалось собраться с собственными мыслями.
– Фото