до двери, когда тишину кабинета нарушил стук раннего посетителя.
– Да, да, – оторвавшись от недавно приобретенного медицинского справочника, врач перевел взгляд на двери. Придавленная опустевшей кружкой, рядом лежала только что прочитанная газета.
Дверь распахнулась и в комнату вошла женщина. На вид даме было около сорока, роста выше среднего, отчасти благодаря каблукам. Горделивая осанка и дорогие украшения бросались в глаза, давая понять, что женщина имела высокое положение в обществе. Приятное лицо со свежим загаром ровным, южным, не имеющим ничего общего с искусственным, полученным от крема или солярия. Как опытный хирург Яков Моисеевич сразу заметил вмешательства в природную красоту посетительницы, и по достоинству оценил коллег, работающих с живой плотью. Женщина на ходу поздоровалась и прошла прямо к столу.
– Здравствуйте, присаживайтесь, – врач приподнялся из кресла и указал рукой на стул перед рабочим местом.
– Меня зовут Алла Михайловна Меньшикова, я дочь Михаила Ефимовича Меньшикова, он умер двадцать четвертого апреля.
– Соболезную, – слегка опустив глаза, тихо сказал Брянский. В голосе врача чувствовалось истинное сопереживание, от чего само слово уже не казалось таким дежурным.
– Благодарю, – едва кивнула Меньшикова и поспешно продолжила. – Дело в том, что, я была за границей, похоронами занимался брат. Я только прилетела и вот узнала, что он написал отказ, и отцу не делали вскрытия.
Речь гостьи была немного нервной.
– И, что же привело вас ко мне?
– У меня на руках заключение о смерти, где просто указана острая сердечная недостаточность. Да, у отца были проблемы с сердцем, полтора года назад ему в Германии делали операцию, но проблема в том, что без вскрытия – это заключение – просто бумажка.
– А сколько было лет вашему отцу?
– Шестьдесят восемь лет.
– В медицинской карте у него были записи о проблемах с сердцем?
– Нет, его контролировал наш семейный врач. Он наверняка вел какие-то записи, но в поликлинику мы не обращались.
– В таком случае, все-таки странно, что вашего отца не подвергли вскрытию, хотя, знаете, я ничему не удивляюсь. Он ведь дома умер? – Брянский откинулся на спинку кресла, скрестив на груди руки.
– Да, брат говорит, что нашел его лежащим на полу около дивана. Рубашка на груди была расстегнута.
– Следов насильственной смерти не обнаружено?
– Нет, его осмотрели и наш врач и в морге, куда его доставили.
– Так что же вы хотите от меня, Алла Михайловна?
– Мне необходимо произвести эксгумацию тела отца…– говоря эту фразу, Алла Михайловна будто слушала себя со стороны.
Едва откинувшись на спинку кресла, Яков Моисеевич сменил позу, положив руки на стол и подавшись вперед всем телом.
– Что вы хотите?
– Я..
– Вы вообще, как представляете себе эту процедуру? –