комнаты появились животные: пес, кот, две ящерицы и попугай.
– Попробуй, погладь пса, – хитро щурясь, предложил Ахалай-Махалай. – Его зовут Баскервиль.
Огромный бульдог печально смотрел на меня красными глазами, из пасти капала на мрамор слюна.
– Баскервиль, – позвала я, чувствуя, как от страха вязнет на зубах его имя. В голосе моем прорезалась чистосердечная нежность. – Бакси, Баксик.
Он подошел, понюхал и лизнул. Руку, а потом коленку.
– Молодец, – говорит Ахалай-Махалай, – теперь кота.
С котом я была посмелее, погладила, а он об меня потерся. Ящерицы при моем приближении раззявили рты, будто я – еда. Попугай же отнесся ко мне равнодушно.
Ахалай-Махалай восхитился:
– Вот это да, Барон еще ни об кого не терся. Понравился ты ему. Хорошая у тебя энергетика. Но быстро ли ты печатаешь на компьютере? Пошли, проверим.
Я, несколько озадаченная, пошла. Думаю, может, он хочет чтобы я сама себе регистрацию напечатала.
Он провел он меня в кабинет, усадил за компьютер.
– Осваивайся пока. Ворд открывай. Скоро приду.
Вернулся со стаканом воды.
– Готова? Печатай, – и начал диктовать текст:
Посмотри на меня тёплым взглядом.
О, любимая, в душу войди!
Сядь поближе со мною рядом,
Нежным словом меня излечи.
Я печатала, а по рукам ползли мурашки. Что это за стишки?
– Абай Кунанбаев, великий поэт, – ответил он, словно услышал мои мысли. – Ах, как же хорошо ты набираешь текст! Прямо музыка для ушей, – а сам опять пассы над моей головой начал делать.
– Распечатывай.
Когда бумага вылезла из принтера, он протянул мне зажигалку:
– Поджигай.
Я растерялась. Все же квартира, живой огонь. Вдруг пожар устрою. Он вырвал зажигалку из моих рук, подпалил лист, подождал, пока бумага скукожится, и в стакан с водой бросил.
– Пей.
Я засомневалась.
– Негигиенично, – говорю.
– Это проверка. Пей.
Ну ладно, думаю, сделаю пару глотков, в этой Москве и так полно всякой заразы, немного пепла не повредит. Отпиваю, ставлю стакан. А он улыбается, аж глаза лоснятся.
– Подходишь ты мне, очень подходишь.
– Для чего? – спросила я, а сама уже на все ради него готова: бульдога кормить, попугайчика целовать в клювик, и даже «войну и мир» перепечатать девять раз.
– Слушай. Я человек в Москве большой, помогаю высоким людям. Москва – хоть и столица европейского государства, но суть в ней – азиатская. Ты думаешь, здесь законы пишутся, чтобы людям лучше жилось? Нет, глупенькая! Чтобы денежный поток в правильное русло шел. А я, как беркут, на все это сверху смотреть умею. Вижу, куда денежная масса течет, и могу от нее завихрения делать, оттоки по другим руслам пускать. Как мелиоратор – не даю засохнуть деревьям моего сада. И за это деревья делятся плодами со мной. Поняла? Нет? Ну ладно. Ты, девочка,