густой голос Волошина, но Макс, казалось, только этого и ждал. Он отдернул занавеску – за ней на стульях стояли картины с абстрактными изображениями. Скорее, это была графика, а не живопись, хотя рисунки отдаленно намекали на какие-то фигуры и сюжет. Зал, заинтригованный, притих.
– Я купил их в Париже, ночью, на Иль-де-Жюиф. Уверяю вас, каждая когда-нибудь будет стоить миллионы!
В зале снова засмеялись, но и слушали – из любопытства. Макс драматично вздохнул.
– Господа. Наше существование вне Эроса исполнено иллюзиями. И насчет морали. Морали нет. Те, кто изобрел естественную мораль, весьма мало знакомы с природой. Чрезвычайно трудно провести линию между нормальным и ненормальным, особенно когда дело идет о человеке и его потребности в самовыражении. Взгляните на эти картины. Видите ли вы здесь любовь?
– Только муки творчества! – смешливо крикнули из зала.
– Извращение!
– Такое искусство противоестественно!
– А природа не знает определения «естественно», я уже говорил, что она изначально андрогинна. И кто скажет, может, этот художник запечатлел первоначальное воплощение мира? Когда все люди были круглыми, соединенными по двое плечами и бедрами, ходили прямо, только вперед или назад, а если хотели идти быстрее, то неслись кубарем как вихрь креста, опираясь на все свои восемь конечностей…
Зал грохнул хохотом.
– Волошин, признайтесь, вы сами это намалевали!
– Подзаборная живопись! Клоунада!
– Примитив!
– Вы нас мистифицируете, Волошин!
– Нет, пусть скажет, что он делал на Иль де Жюиф ночью!
– Скажите, Волошин!
Макс смиренно склонил свою кудлатую голову.
– Слушал пение тамплиеров.
Зал нервно загудел.
– Разве вы не знаете, что семьсот лет назад там был сожжен гроссмейстер со всем капитулом ордена?
Зал озадаченно ждал продолжения.
– Ночами слышны их голоса.
И – не давая опомниться, Макс стал читать звучным речитативом:
– Славься, Мария. Хвалите, хвалите
Крестные тайны во тьме естества.
Муля-Пракрити – Покров Божества.
Дремная греза Отца Парабрамы,
Сонная Майя Праматерь-материя.
Грезы из грезы – вскрываются храмы.
Жертвы и смерти живая мистерия.
– Люди… – вдруг задиристо закричал Волошин, – вы могли бы жить счастливо! Наслаждаться так, будто только что родились и сейчас умрете! Эрос – это Христос! Ангелы – это будущие демоны! Человек выше Ангелов! А грешник ближе Христу, чем праведник!
Свист и протестующее улюлюканье заполнил аудиторию до краев, студенты подскакивали с мест, схватились в споре друг с другом, начался такой шум, что Лиля очнулась и стала опасливо озираться.
В это время за спиной Макса из-за кулисы к стульям пробрался какой-то юнец, схватил особенно странную картину и резко опустил ее себе на голову. Полотно с треском порвалось, а сам «герой» шутовски встал