Изиде. Однако без Изиды не обошлось (как не обошлось в случае Ионы без кита): Данте встретил в Чистилище свою Беатриче и последовал за ней дальше, в Рай. Через реальную женщину Беатриче ему явилась Душа Мира. О своем виде́нии Данте рассказывает в автобиографической книге «Новая жизнь».
Генри Холидэй. Данте и Беатриче. 1883 год
Не напоминает ли вам это встречу Мастера и Маргариты в романе Булгакова?[34]
А вот как предстает Беатриче в «Божественной комедии»:
Как иногда багрянцем залиты
В начале утра области востока,
А небеса прекрасны и чисты,
И солнца лик, поднявшись невысоко,
Настолько застлан мягкостью паров,
Что на него спокойно смотрит око,[35] —
Так в легкой туче ангельских цветов,
Взлетавших и свергавшихся обвалом
На дивный воз и вне его краев,
В венке олив, под белым покрывалом,[36]
Предстала женщина, облачена
В зеленый плащ и в платье огне-алом.[37]
И дух мой, – хоть умчались времена,
Когда его ввергала в содроганье
Одним своим присутствием она,
А здесь неполным было созерцанье, —
Пред тайной силой, шедшей от нее,
Былой любви изведал обаянье.
<…>
Как адмирал, чтобы людей увлечь
На кораблях воинственной станицы,
То с носа, то с кормы к ним держит речь,
Такой, над левым краем колесницы,
Чуть я взглянул при имени своем,
Здесь поневоле вписанном в страницы,
Возникшая с завешенным челом
Средь ангельского празднества – стояла,
Ко мне чрез реку обратясь лицом.[38]
Хотя опущенное покрывало,
Окружено Минервиной листвой,
Ее открыто видеть не давало,
Но, с царственно взнесенной головой,
Она промолвила, храня обличье
Того, кто гнев удерживает свой:
«Взгляни смелей! Да, да, я – Беатриче.
Как соизволил ты взойти сюда,
Где обитают счастье и величье?»
Глаза к ручью склонил я, но когда
Себя увидел, то, не молвив слова,
К траве отвел их, не стерпев стыда.
Так мать грозна для сына молодого,
Как мне она казалась в гневе том:
Горька любовь, когда она сурова.
Она умолкла; ангелы кругом
Запели: «In te, Domine, speravi[39]»,
На «pedes meos[40]» завершив псалом.
Как леденеет снег в живой дубраве,
Когда, славонским ветром остужен,
Хребет Италии сжат в мерзлом сплаве,
И как он сам собою поглощен,
Едва дохнет земля, где гибнут тени,
И кажется – то воск огнем спален, —
Таков был я, без слез и сокрушений,
До песни тех, которые поют
Вослед созвучьям вековечных