подполковника Хантер слышал словно через плотную завесу дремоты.
Он понятия не имел, сколько проспал, но сквозь сон чувствовал, как его несколько раз пытались добудиться. Время от времени он и сам делал усилия, чтобы вернуться к реальности, но ничего не выходило. Веки налились свинцом, уши плотно забиты какой-то ватой, а тело не слушалось никаких приказов.
Пробуждение было странным – кто-то хлопал его по щекам, в ноздри бил едкий запах нашатырного спирта, каким-то образом смешавшийся в его сознании со смрадом хлорпикрина в кяризе[7] близ разрушенного кишлака Асава. От жутких ассоциаций тело старшего лейтенанта подобралось, словно для прыжка, руки искали оружие, разум еще ничего не успел осознать, а подсознание властно командовало: «Опасность! Аларм!» В эту минуту он снова был замкомандира парашютно-десантной роты, воюющей в Афгане. Отталкивая чужие руки, удерживающие его на койке, старлей рванулся, едва не выбросившись на пол.
– Зверобой! – дико заорал Хантер. – Где мой автомат?! Тут «духи»[8] шарятся, а ты куда сгинул?! К бою!!!
– Успокойтесь, товарищ старший лейтенант! – послышался твердый и ровный мужской голос. – Вы в госпитале. Все нормально. Опасности нет. Успокойтесь!
Открыв наконец глаза, Александр увидел странную картину: он сидел на кровати, а в палате собралась целая толпа. Был здесь и подполковник Седой в повседневной форме, еще три-четыре незнакомых врача, несколько медсестер. Перепуганная Афродита сидела рядом, тыча ему в нос ватку с нашатырем.
– Что, блин, тут творится? – хрипло поинтересовался старлей. – Чего все на меня уставились?
– Он еще спрашивает! – хмыкнул начальник травматологии. – Ты, Александр Николаевич, всех нас напугал. Знаешь, сколько ты спишь?
– Ну, пару часов, – выдавил Хантер. – Вот она, – он кивнул на старшую сестру, – вкатила мне укольчик, и я вырубился. А в чем дело?
– Пару часов?! – восхитился осанистый медик в белом халате, не сходившемся на животе. Старлей пригляделся и узнал: полковник медслужбы Якименко, госпитальный начмед. – Ты, старший лейтенант, проспал уже тридцать шесть часов, и еще бы, наверно спал, если б тебя не добудились. Мы тут уже советоваться начали, как тебя из комы выводить!
– Тридцать шесть часов?! – Теперь пришел Хантеров черед изумляться. – Разве так бывает? Без воды, без еды… И до ветру не ходил… – Он словно разговаривал сам с собой.
– Глюкозу и физраствор тебе вводили внутривенно, – успокоил Седой, – а вот почки действительно забастовали. Но это дело временное. Сейчас санитарки тебе все организуют. Главное – ты в сознании.
– Дурдом какой-то, – пробормотал Хантер, отваливаясь на подушку.
Толпа в белых халатах мало-помалу рассосалась, а соседи по палате поведали о том, что произошло после того, как он уснул.
Часа через два снова явилась Галина. Пощупала пульс, оттянула веки и посмотрела реакции зрачков, измерила температуру. Раненый никак не реагировал. Тогда старшая сестра