зимой лыжи в походе не очень- то и нужны. Нужно, как сказал Кабан, брать больше еды и водки по зимней норме.
Как оказалось, что мы не просто будем сидеть все выходные на одном месте, а даже пройдем по какому-то маршруту и пить будем исключительно на ход ноги и «для сугреву».
Выехали мы как всегда в пятницу ближе к ночи, всю дорогу в электричке пели песни и промывали «верхнее ля», потом немного отошли от станции, выпили ещё. Потом мы ставили палатку и промывали «верхнее ля», потом ещё…
В общем, – первую ночёвку я помню плохо.
Зато на следующее утро, проснувшись в силу физиологических надобностей и оставив попытки влезть в промёрзшие за ночь берцы, я вылез из палатки и был поражен чистой белизной неистоптанного елового леса, игрой солнца на заснеженных лапах елей и никем не нарушаемой пушистой тишиной.
Сделав своё грязное дело, я принялся разгребать снег для костровища, ломать ветки и разжигать костер.
Через некоторое время на запах дыма и позвякивание ложки о стенки кана из палатки начали вылезать участники нашего похода.
Первый из палатки показалась пятая точка нашего дорогого товарища по походам Серёги, за добрый нрав, внушительные размеры, и наличие в заначках вкусной еды, носящего погоняло «Кабан».
Пробормотав в ответ на моё приветствие своё отношение к доброму утру Кабан с шумом скрылся в кустах. Следом за ним из палатки показался недавно дембельнувшийся Дима Галаган. Он последовал за Серёгой.
Самой последней, в белоснежном анораке и с собранным рюкзаком появилась из палатки наш руководитель Наталья Яковлевна Мих. Сказав всем «доброе утро» она осторожно попробовала мою стряпню и, сплюнув пару варёных иголок и угольков сказала, что есть можно.
Быстро закончив завтрак, собрав палатку и рюкзаки мы попедалили на маршрут. Пройдя запланированную часть маршрута, уже в сумерках встали на ночлег. Так как водку «по зимней норме» взял только Кабан, то вечер мы коротали прихлебывая чай с анекдотами и походными байками. Допив третий кан чая, все поползли спать.
Мне, как самому молодому было поручено спать на левом фланге палатки, на правом фланге окопался Серёга и через минуту ещё робко, как-бы разминаясь начал отпугивать от нашей палатки лосей, волков и вообще всё живое своим храпом. Галаган, пробормотав что- то вроде «Рабиндранат Тагор» включил свой радиоприемник, который он таскал с собой по дембельский привычке. Он поймал волну какого-то музыкального радио и очень скоро начал помогать Кабану устрашать лесную живность.
А мне не спалось. В голове смешались впечатления от ходового дня, дружный храп моих компаньонов, мокрые ноги, нос, периодически примерзающий к стенке палатки и идущий по радио концерт модернов- токингов, но постепенно все звуки ушли на второй план и осталась только музыка, музыка в тихом заснеженном зимнем лесу.
На следующее утро, дежуря и растапливая в кане снег, я