за рубеж.
Накопив на машину, я приобрел модный вид и заскучал. Удел мелкого спекулянта тяготил. Стоять в очередях, мерзнуть на барахолках, скрываясь от милиции, надоело. Денег на жизнь хватало, и я задумался, как прикрыть лавочку. Однако сразу покончить с коммерцией не удалось. Два баула с неликвидом: джинсы – футболки, кроссовки неходовых размеров –лежали в углу и ждали реализации. Об этом зашел разговор с коллегой по «цеху», спекулянтом Димой Пронькиным. Мы ужинали в ресторане «Москва».
‒ «Висяка» накопилось, ‒ сетовал я. ‒ Может ты возьмешь? Пару «кать» накину, остальное твое.
‒ Шутишь? ‒ загундел Пронькин в сопливый нос. – Сам попал, а на меня свалить хочешь! В Москве не продашь. Надо в деревню везти.
Страну за окружной он считал деревней.
‒ Отвези. Ты же ездишь!
Пронькин в Москве не работал. Он мотался в Прибалтику бомбить пьяных скандинавов, чем и заслужил прозвище Финик.
‒ Твое говно вози, не вози, навара не будет! – возразил Дима. – Сдай в комиссионку и забудь.
Но в январе сам напомнил:
‒ Барахло пристроил?
‒ Взять хочешь? – с надеждой спросил я.
– С дуба упал! – рассмеялся Пронькин. – Свое некуда девать. Может, в деревню сгоняем?
Мы договорились и через пару дней забили багажом тесное купе поезда «Москва – Новороссийск».
Заселившись в «Дом колхозника», поехали искать барыг и скинуть вещи оптом. Задача непростая, хотя реальная. В крупных городах, кроме милиции, есть граждане, знающих все о местном теневом бизнесе. Это таксисты, отельные «этажерки» и халдеи.
Проголодавшись, зашли в кабак. Официант, смазливый малый лет тридцати, придирчиво осмотрел нас в предвкушении барыша.
‒ Любезный, денег хочешь? – спросил Финик.
Опустив блокнот, тот ждал продолжения.
‒ Пока мы едим, отнеси это на кухню, может, что выберете, ‒ и Дима двинул под столом сумку.
Халдей черканул заказ и, взяв барахло, ушел. Он оказался ушлым парнем: ничего не купил, но за тенниску «Lacoste» познакомил с местным делягой, обещавшим утром забрать все, правда, с большим дисконтом. Тащиться на юг ради такого барыша вряд ли стоило.
‒ Обули нас южане! – подвел итог Финик вечером. ‒ Помнишь, таксист про цыганский базар говорил? Пойду, узнаю где он.
Дима вернулся, когда я уже засыпал:
‒ Толкучка рядом, но встать надо рано, пока ее менты не разогнали. Я молчал, а Пронькин не унимался: ‒ Давай попробуем! Не выгорит – скинем, как договорились, и вечером домой.
Довольный, что убедил, Финик быстро засопел.
Утром наши шаги эхом отозвались в коридоре.
‒ Куда в такую рань? – встрепенулась кемарившая за столом дежурная.
‒ Оставь у нее ключ, ‒ сказал я Диме.
‒ Ты с ума сошел! – хлюпая соплями, зашипел Пронькин. – Номер шмотьем забит, думать надо!
О том, что надо думать я напомню Финику при других обстоятельствах, а пока сонный таксист высадил нас на большом пустыре