хорошо запомнил эту квартиру: три звонка на входной двери, с табличками кому, сколько раз звонить, три выключателя в туалете и столько же в ванной. Соседи соответствовали времени. Дядя Леша, благообразный старичок, осеняющий крестом углы, мог слить бульон из нашей кастрюли, разбавив его водой. Зайчиха, соседка слева, умеренно пьющая фронтовичка, начинала каждое застолье трелью гармошки, а заканчивала дракой с сожителем. Ей мы обязаны тем, что телефон из нашей комнаты перекочевал в прихожую, став еще одним местом общего пользования. Кляуза орденоносной соседки подействовала на исполком сильнее доводов отца. Нечего сказать, любили тогда фронтовиков!
За год до первого класса родители затеяли подготовку к школе. Из-под палки, с уговорами, я учил буквы и счет, не понимая зачем, рисовал кружочки и палочки, а когда догадался, наотрез отказался идти куда-либо. Записали меня нехитрым обманом. Пообещав показать что-то интересное, завели к директору и, сунув букварь, попросили прочесть. Я оттарабанил, и участь моя на десять лет определилась.
Первое сентября 1970 года помню, как вчера. Настроение соответствовало погоде: шел дождь. Провожать меня в школу пришли многочисленные родственники. Радостные и возбужденные, они желали успеха и отличных отметок, а я, сдерживая слезы, не понимал, почему всем так хорошо, когда мне плохо. Прозвенел звонок. Вручив первокласснику букет гладиолусов, домашние ушли отмечать событие, и, ведомый старшеклассником, я поплелся в новую жизнь. За парту меня посадили с Андреем Бурановым. В отличие от меня, он школой не тяготился и учился хорошо. Благодаря маме-учительнице Андрей вырос патриотом, закончил военное училище, прошел Афган, другие горячие точки, а сейчас, судя по соцсетям, «геройствует» где-то на Донбассе.
Став школьником, я оставался любимым внуком и маменькиным сынком. Бабушка добросовестно водила меня на занятия, хотя большинство бегали уже одни. Идем мы как-то после уроков, а мальчишки дразнят с высокого дерева, что я к ним не влезу. Бабуля, не раздумывая, приказала: «Лезь!» Я обхватил ствол и, под хохот ребят, повис, не в силах подтянуться. Тогда бабушка, не смотря на возраст, толкая меня в задницу, помогла забраться, доказав остальным, а главное – самому, что я не хуже. Так шаг за шагом зарождалась моя вера в собственные силы.
Учебный год заканчивался. Отец, придя из школы, ругаться не стал, а закрылся с мамой для серьезного разговора. Не сомневаясь, что лупить будут, но позже, я прильнул к двери и узнал, что остаюсь на второй год. Усердием я не отличался, и наша Зинаида Моисеевна, оценив платежеспособность семьи, ставила неуд по каждому поводу. Позора родители допустить не могли, и денежный компромисс с хитрой еврейкой состоялся. На дополнительные занятия я ездил в ее грязную квартиру трижды в неделю. Моисеевна слово сдержала: из дневника чудесным образом исчезли и двойки, и тройки, и даже четверки. Первый класс я закончил почти отличником.
Наступило лето, и родители отправили меня в пионерский лагерь. Не видя никакого смысла, ехать я не