Именно это волнение, которое заместитель все же умудрялся незаметно подкладывать под свой наставнический тон, заставило его дрогнуть, как только телефон мечтателя разразился мелодией входящего звонка. Айзек энергично откликнулся:
– Сибилла! Неужто ты только проснулась? – это прозвучало так, словно последние годы оба владельца фамилии Бладборн жили по соседству и регулярно ходили друг к другу в гости без особых поводов. – Ух! У меня голова болела так, что я уж решил – Армагеддон обрушился раньше времени! – продолжал Айзек, следуя негласной традиции пьянствующих ныть о недугах похмелья. Феликс услышал, что Сибилла охотно подыграла собеседнику в бессмысленном, по его мнению, обмене недовольствами. Несколько звонких метафор вылетело из динамика, и писатель зашелся громким смехом.
Разговаривали они недолго. Однако Феликс, сохраняя физиономию скучающего безучастия, успел не раз намекнуть другу, чтобы тот договорился с Сибиллой о следующей встрече. Впрочем, он мог воздержаться от деликатных попыток подсказать Айзеку верное решение, ведь девушка сама пригласила однофамильца провести с ней грядущий вечер.
– К слову, а как ты спал? Не снились кошмары? – вдруг спросил писатель, когда убрал телефон в карман куртки.
– Зачем кошмары тому, кто ведет здоровый образ жизни, не нервничает по пустякам и не напивается каждый раз, стоит ему встретить неудачу? – Колкость Феликса не прошла незамеченной и заставила Айза поднять бровь. Уязвленный вид писателя в тот же момент сменила усмешка. – То видение из книги и правда приснилось тебе? Скверно, дружище. Я бы после такого месяц заснуть не смог.
– Ну, не в таких красках, разумеется. Я хорошенько преувеличил. Но общую канву не поменял, если ты об этом. Не приукрасить отменную историю – признак безвкусия.
– По мне, лучшие истории происходят на самом деле, без преувеличений, без приукрашиваний.
– Именно поэтому тебе никогда не стать писателем, мой друг, – подтрунивая над заместителем, заключил Айзек.
Дело шло к вечеру. Солнце заметно склонилось к горизонту. Кафе наполнялось новыми батальонами посетителей. Друзья долго разговаривали и, как это обычно бывает у тех, чья сага общения берет свое начало еще в детстве, то и дело вспоминали события юношества. В фокус их ностальгического экскурса попали моменты студенчества, бесконечные проблемы Айзека с профильными дисциплинами и связанные с этим спасательные миссии Феликса, вытаскивавшего друга из весьма затруднительных положений. Айзек же посвящал Феликса в многослойную в своем качестве и разнообразии социальную жизнь. Будущий писатель протаскивал занудного друга на закрытые вечеринки со знаменитостями, приводил его в богемные сборища людей искусства на заброшенные заводы, знакомил с молодыми бизнесменами, состоявшимися режиссерами, непризнанными художниками, мечтательными музыкантами, амбициозными учеными, скульпторами, архитекторами. Среди тех, с кем общался Айзек, были и обычные продавцы из магазинов одежды, бармены за