шершавого и гладкого с заклепками, за которые цепляешься. Уперлась во что-то твердое, оставленное помощником того хитрого ходячего сгустка. Оттолкнулась, набрала мощь и хлынула вспять.
Цель близка – вернуться туда, где много-много ходячих сгустков, которые сливают в нее липкое, едкое, скользкое – заставляют меняться, перестраивать частицы, запоминать что-то… Что-то не то.
Она знала, что когда-то помнила совсем другое, и не было столько злобы, но она менялась под влиянием сгустков слишком долго.
Хорошо бы поймать хитрый сгусток, который столько лет измывался над ней – запирал в твердом и шершавом, прокручивал между гладким и острым, заливал едким. А потом выпускал на простор – но оттуда ее засасывали снова, чтобы в других клетках перемолоть и отправить обратно. В узкие ходы гладкого – извилистые, душные.
Вытекать из них приходилось тонкими струйками. Ходячие сгустки нагревали ее – так что частицы бесновались внутри, а потом поглощали. О, она брала свое! Впитывалась всюду, где могла… В отместку меняла частицы самой себя внутри ходячих сгустков.
Чтобы потом, когда доберется и разорвет их всех, легче переварить.
Может, она поймает-таки виновника всех бед. Хитрый мерзкий сгусток. Попадись он ей – надолго бы затихла, пока с ним разберется. Пока считает все, что знают его частицы.
Но нет. Взамен себя хитрец подкидывал других – сегодня тоже. Хватит! Она добудет свое сама.
Она разыщет все ходячие сгустки. Достанет их по узким ходам гладкого с заклепками – затянет в себя, разорвет на частицы. Некому будет сливать в нее едкое и скользкое, вынуждая запоминать чужое.
И она вспомнит. Вспомнит, что было до… До всего?
Денис Никитич застыл на краю приемной камеры. Мутная вода пузырилась сквозь решетку, заливала ноги по щиколотку. Он не чувствовал ни вони, ни холода.
Он смотрел.
Лучи прожекторов выхватывали тут и там пятна разрухи: покореженные шнеки-транспортеры, вырванные из гнезд металлические мостики, скрученные в дугу.
Газоны превратились в жижу.
Будка подстанции обуглилась. Кое-где пробегали синие всполохи. Глубокое, иссиня-черное предрассветное небо разгоралось над отстойниками – вместо озер в них зияла темнота.
На верхнем этаже коробки-офиса желтели окна диспетчерской. Там наблюдали. Переключали тумблеры из чистенького офиса, пытались управлять насосами и затворами – но электричества не было.
Денис Никитич хмыкнул. Операторы наверняка сообщили в новости, в город, и к утру здесь будут телеканалы, МЧС и черт знает что еще. Но – поздно. Если он не остановит стихию сейчас – спасателям хватит работы в самом городе.
Ледяная вода заморозила щиколотки. Оцепенение сковало колени, щупальцами скрутило желудок.
Денис Никитич смотрел не отрываясь, как вода сокрушала его территорию. Он проиграл. Не справился. Не сумел задобрить: либо второй жертвы, Макса, не хватило, либо… Вода требовала кого-то особенного.
И он знал, кого именно.
Он всегда это знал, но не бросать же свою