не смог её различить.
Получеловек всей своей частью души стремился защитить тех, кто был, как и все, добр к нему, и, в отличие ото всех, своим видом, не требовал ответов, тех, кто не боялся его. Он побежал к лесу, некоторые деревья которого не сильно превосходили высотой цветы.
Для него искусно подменяли восприятия. Пока в скрытой от него части сознания некто забирал власть над телом, подготавливая клетку разуму мальчика, он попал в ловушку воспоминаний. Порыв спаси, сохранить жизни Сони и Саши, оказался настолько сильным, что кое-кому в их, сейчас общем, сознании, удалось, хоть он и был ослаблен ядом, раздуть из беспокойства раздражение, а из него злость и агрессию. И, в итоге, создать достаточно пищи для того, чтобы выйти на свет из прочных оков сопротивления.
Итак, мальчик окунулся в прошлое. Нет, не в ту его часть, которая преследовала кошмарами долгие дни, и не в ту, что была запечатана после оживления кое-кого и его проклятья. Ему виделись перерывы между напряжёнными, выматывающими тренировками, на которых он учился противостоять кое-кому и использовать его способности. Получеловек смотрел в воспоминаниях на тех, кого сейчас пытался спасти.
Это из-за девочек он решил, что может позволить себе использовать сверхчувства и некоторые потенциалы внутренней сущности: улучшенные зрение, слух и обоняние, регенерацию и силу. На занятиях, которые некто не хотел ему показывать, он овладевал новыми возможностями тела, стремился подчинить силу. Он учился быть быстрым и ловким, сдерживать вспышки агрессии и, следующие за ними, обращения. А вот нюх развивал на их встречах.
Тысячи новых запахов накрыли мальчика, как только он пришёл в себя. Они возникали из ниоткуда и ни с чем материальным не соотносились. Нескольких дней в темнице хватило (на свободе он мог бы соотнести это скорее), чтобы понять, что ароматы, а, иногда, зловония, зависели от настроения существ вокруг, их ощущений и эмоций.
Мальчик стал следить за собой (единственным, кто жил в темнице катакомб и был доступным для наблюдения). Он удивлялся, как быстро привыкал к запахам своих эмоций, как они превращались в ненавязчивых спутников, готовых всплыть по одной мысли, и как посещения приносили какофонию новых, неизведанных. Получеловек не мог не заметь, что запахи чувств каждого различаются: когда был уверен в настроении временного собеседника и вспоминал закреплённый за собой аналогичный, запахи разнились.
Со временем он начал примерно различать рода ароматов и отличать их. А чтобы различать тонкости неповторимых носителей информации, разум требовал большего мастерства, чуть ли не виртуозность. Чтобы считывать изменения сквозь такое понимания мира, он всегда спрашивал. Посреди любого разговора, самого тягостного молчания, он спрашивал. И никто из них не считал это странным. Все здесь развивали свои дары, особенности и Силы и помогали другим в этом. Здесь каждый из них находил дом… Но не он, нет, получеловек