большой красный дом справа от церкви!
– Ненавижу людей, – вернулся я к машине и велел Оле двигаться: – Давай в серёдку.
– Чего это? – пересела она.
– Буду прохожим из окна по коленям стрелять, а уж потом разговоры разговаривать.
– Меня от этого Кадома в дрожь бросает, – поделился сокровенным Павлов. – Зря мы сюда сунулись.
– Согласна, – оперативно вступила в оппозиционную мне группировку Ольга. – Надо взять языка и убираться к чёрту.
– Чего вы разнылись? Мы тут не детей растить собираемся. Сейчас потолкуем со старостой, проясним картину, и всё кругом сделается милым и уютным. Вы же в курсе, что больше всего пугает неизвестность?
– Не, – помотал головой лейтенант, – лично меня пугает чокнутая нелюдимая деревенщина из глуши.
– Я давно подозревал, что у тебя проблемы. Во сне не мочишься?
– Дерьмо… – сокрушённо вздохнул Павлов и стукнул ладонями по рулю.
– В чём дело?
– Нам же здесь заночевать придётся.
– Рядом со мной не ложись. А вот и она.
Мрачное увенчанное чёрными куполами здание церкви соседствовало с обветшалой колокольней. На тёмной площади и расходящихся в стороны улицах ни души, только сидящие на крестах вороны намекали, что жизнь ещё не окончательно покинула это неуютное местечко. Двухэтажный дом из красного кирпича справа от церкви, как и сказала тётка, светился одним единственным окном наверху сквозь затворённые ставни.
– Староста! – постучал я в дверь, прикрытый бдительными товарищами, остающимися в машине. – Открывай, разговор есть! Оглох что ли? Лучше не заставляй меня ждать, сучёныш!
Немного погодя, наверху послышался скрип оконной рамы, а затем отворились и ставни, но в проёме никто не показался.
– У нас ещё неделя! – срываясь на визг, проорал нетрезвый голос.
– Если не откроешь, я тебя спалю нахрен! Считаю до десяти!
– Ладно-ладно! Уже иду… – раздался звон битой посуды и неразборчивые проклятия.
Я дал своим верным помощникам знак покинуть грузовик, вынул АПБ и навинтил глушитель.
Приоткрывшаяся дверь тут же получила ускорение, познакомившись с моей подошвой, и резко затормозилась, передав импульс бородатой физиономии позади неё.
– Грабли поднял! – схватил я за шиворот исходящего спиртовыми парами мужика лет пятидесяти в одном исподнем и приставил к его затылку ствол. – Пошёл! Кто ещё в доме?
– Никого, – проблеял тот, поливая половицы кровью из расквашенного носа.
– Давай наверх.
– И суток же не прошло ещё, – простонал он чуть ни плача. – Мы же договорились. Что за хуйня?
– Сейчас ты точно договоришься, двигай копытами! Заходи. На пол сел, – сориентировал я его пинком в угол отчаянно нуждающейся в уборе комнаты.
– Внизу чисто, – присоединилась к нам Ольга.
– Наверху тоже ни души, – вошёл следом Стас с лейтенантом.
– А вы… – вытянул староста указательный палец в направлении Оли, предварительно намотав на